Эммануил Кант - великий немецкий философ 18 - 19 веков, основатель немецкой классической философии. Без учения Канта было бы немыслимо развитие всей мировой философии начиная с 18 века и далее - вплоть до наших дней.
Принципиальные положения мировоззрения Канта изложены в двух его фундаментальных теориях: гносеологии (теории познания) и этике (теории морали).
Теория познания - основные положения
Главный труд, в котором сосредоточены основания - «Критика чистого разума».
Цель работы - анализ теоретической концепции, которую впоследствии назовут субъективной диалектикой. В ней философ исследует феномен разума.
Канта гласит, что человеческая деятельность в её основном виде представлена познанием. Этот фундаментальный феномен связан с возможностью отдельного человека отождествлять себя со всем человечеством. В познании человек обретает потенцию своего существования, наделённого безграничными возможностями.
Формирующаяся личность осваивает человеческий опыт, а следовательно, также связана с познанием.
Кант вводит понятия объекта и субъекта познания. Они вступают в отношения диалектической противоположности, что является противоречием познания. Источник и ведущее начало в данной диалектической паре - именно субъект познания. Он вводит объект в отношение подчинения и способен переводить энергетическую сущность объекта непосредственно в свою.
Какой структурой обладает субъект познания?
В ответе на этот вопрос теория познания Канта выделяет два уровня: психологический и доопытный.
- Под психологическим уровнем подразумевается следующее. существуют в постоянно меняющемся качестве, в соответствии с которым имеют место их задачи в виде любознательности, чувствительности и т. д.
- Под доопытным уровнем (трансцедентальным, врождённым) понимается существование первичных задатков, позволяющих чувствовать, например, время и пространство, родной дом и т.д.
Важнейшие вопросы познания:
Каковы его ступени или этапы;
Каковы его критерии.
Кант выделяет три этапа познания:
- чувственное;
- рассудочное;
- разумное.
Практическая деятельность по преобразованию разума является критерием познания. создаёт новые идеальные объекты, понятия и идеи. Особенной критериальностью отличаются идеи, которые развивают и ведут за собой всё человечество, например, идея Бога.
За пределами идей познание невозможно, там его просто не существует.
Таким образом, теория познания Канта впервые в мировой философии ставит вопрос о том, каковы границы познания.
Несмотря на граничность гносеологии, действительность, по Канту, можно познавать во всей полноте разума. Это справедливо для объектов, созданных самим человеком, т.е. для мира идей. Наиболее фундаментальные, великие идеи олицетворяют разум человечества, они - суть, источник и основа веры (например, идея Бога).
Теория познания Канта для таких объектов вводит понятие «вещи для нас», противопоставляя его «вещам в себе». Последние принадлежат миру, лежащему по ту сторону идей. Он противоложен человеку, это - само воплощение непознанного. Кант утверждает, что между «вещью в себе» и «вещью для нас» нет и не может быть никакого перехода. Они исходно и навсегда изолированы друг от друга.
Теория морали - основные положения
Древнейшая философская дисциплина - этика - изучает Можно утверждать, что этическое учение Канта в философии представляет собой вершину критической этики.
Теоретическая философия, как известно, занята решением вопросов о существовании истины и научного знания.
В свою очередь, философия практическая, к которой следует относить учение Канта об этике, рассматривает проблему отношений между моральным законом и действительной свободой.
Выяснению этой проблемы посвящён труд Канта «Критика способности суждения».
Теория Канта говорит о единстве критико-философской доктрины и этической философии. Это единство выявляется благодаря фундаментальному положению человека в мироздании. Именно это положение, а также поведение человека, способное раздвигать границы знания, суть, едины.
Мораль не должна рассматриваться как инструмент получения каких-либо результатов. В ней субъект сам осознаёт долженствующую нужду в определённых действиях и сам себя к этим действиям принуждает.
Мораль автономна, - утверждает Кант. Люди, утверждающие свободу - это творцы своей собственной нравственности. Законы морального действия они создают для себя сами.
Гуманное поведение измеряется отношением к императиву: моральный закон необходимо уважать. Это - главное утверждение Выразителем уважения может быть лишь феномен личности, поскольку такое уважение - априорное чувство. Осознавая его, личность идентичным образом осознаёт законосообразный долг и действует в характере необходимо-всеобщего.
Моральное начало существенным образом отличается от религиозного. Признавая, что благодаря Богу счастье и долг совпадают (не в этом мире), Кант акцентирует, однако, что чувство нравственного никак не связано с верой, его основной признак - автономность, и рождается оно само из себя.
Моральные феномены указывают на факт абсолютной внутренней человеческой самоценности. Познавательное отношение не удерживает их в своих границах. Теоретический разум в них некомпетентен.
Теория познания и этика Канта - величайшие достижения мировой философии. Вся история культуры последующих веков так или иначе опирается на кантовские основания.
Одна из центральных проблем гносеологии - способен ли человек, человечество выработать знание, адекватное процессам, происходящим в действительности, получить достоверное знание о сущем? Большинство философов и ученых утвердительно отвечают на этот вопрос. И эту позицию можно назвать
гносеологическим оптимизмом.
Скептики сомневаются в возможности получения достоверного и
объективного знания о сущность окружающего мира, заявляют, что человеческое «знание» не что иное, как выражение мнений, которые могут быть или не быть истинными.
В истории философии наиболее известными агностиками были английский философ Давид Юм (1711-1776) и немецкий философ Иммануил Кант (17241804). Согласно Юму, рационально доказать реальность вещей, стоящих за на- шим восприятием, невозможно. Человеку доступны только ощущения, их отношения и комплексы. То, что стоит за ощущениями, по его мнению, не может быть предметом наших уверенных суждений, ибо они не могут быть проверены через непосредственное сопоставление с внешним миром. Возможно, за чувственными восприятиями скрываются вещи, как уверяют материалисты. А возможно, эти восприятия возбуждает в человеке Мировой разум или Бог, как уверяют идеалисты. Выйти за пределы восприятий невозможно. Поэтому процесс познания, по мнению Юма, - это соединение, перемещение, увеличение и уменьшение материала, доставляемого нам чувствами.
Кант, в отличие от Юма, не сомневался в существовании материальных «вещей в себе», сущностей, однако он считал их в принципе непознаваемыми. Между «вещью в себе» и явлением лежит непроходимая пропасть, перепрыгнуть через которую человеческому разуму не дано19.
Кант исходил из того, что люди обладают определенным знанием - и в науке, и в повседневной жизни. Но это знание окружено и переплетено с тем, что только кажется знанием, а на самом деле может быть или спекулятивной метафизикой (Кант называл ее «сновидением ума»), или ложной претензией на ясновидение («сновидение чувств»), или суждениями о том, что выходит за границы возможностей человеческого знания (например, о «мире в целом»)20. Важно выработать подход, который выявляет основания различных феноменов знания, анализирует условия их возможности и подтверждает или, напротив, отвергает их претензии на роль знания.
В разуме, по Канту, заложено неискоренимое стремление к безусловному знанию, вытекающее из высших этических запросов. Под давлением этого человеческий рассудок стремится к решению вопросов о границах или о беспредельности мира в пространстве и времени, о возможности существования неделимых элементов мира, о характере процессов, протекающих в мире. Он полагал, что попытка разума выйти за пределы чувственного опыта и познать «вещи в себе», приводят его к противоречиям, к антиномиям чистого разума. Становится возможным появление в ходе рассуждений двух противоречащих, но одинаково обоснованных суждений, которых у Канта четыре пары (например, мир конечен - мир бесконечен, делим и неделим, все процессы причинно обусловлены и совершенно свободны, необходимы и случайны).
Размышляя над ними, Кант предполагает, что источник таких антиномий коренится в разуме, а не в Универсуме и предпринимает критическое рассмотрение самого разума, его границ и возможностей. Он утверждает, что пока разум имеет дело с миром конечного (миром феноменов), наше мышление осуществляется непротиворечиво, но как только разум выходит в сферу размышления о мире в целом (сферу «вещей в себе», сущностей), он запутывается в противоречиях. Поэтому, по мнению Канта, нужно ограничить претензии разума на познание «вещей в себе». В случае, если в процессе духовно-практического освоения мира, человек вынужден иметь дело с гранями абсолютного, он может избежать противоречий только путем волевого выбора в пользу одного или другого тезиса.
При характеристике скептицизма и агностицизма следует иметь в виду следующее. Скептицизм является важным моментом всякого серьезного анализа зна- ния: никакой из видов человеческого знания не является столь совершенным, чтобы его достоверность нельзя было поставить под сомнение. Следует отметить, что критическая позиция в эпистемологии является уместной и плодотворной, ибо она позволяет избежать как догматических допущений21 , так и чрезмерной подозрительности скептиков, отрицающих саму возможность для человека обладать достоверным знанием.
Агностицизм нельзя представлять как концепцию, отрицающую сам факт существования познания. Речь ведется о выяснении его возможностей и о том, что представляет собой знание в отношении к реальной действительности. Живучесть агностицизма объясняется тем, что он смог уловить некоторые реальные трудности и сложные проблемы процесса познания, которые и по сей день не получили окончательного решения. Это, в частности, неисчерпаемость мира, невозможность полного постижения вечно изменяющегося бытия, его субъективное преломление в органах чувств и мышлении человека - ограниченных по своим возможностям и т.п. Мир слишком сложен для человеческого понимания, в нем всегда остаются загадки, нерешенные проблемы22.
Многие философы показывали внутреннюю противоречивость рассуждений скептиков и агностиков. Говорили, что агностик сомневается в том, сколько у него пальцев, утверждали, что, придерживаясь позиции агностицизма, человек может помереть с голоду... Но в подобной критике больше остроумия, чем действительных аргументов. Убедительнее представляется позиция тех философов, которые считают, что опровержение агностицизма содержится в чувственно - предметной деятельности людей. Если они, познавая те или иные явления, преднамеренно их воспроизводят, то непознаваемой «вещи-в-себе» (сущности) не остается места.
Кант впервые попытался связать проблемы гносеологии (теория познания) с исследованием исторических форм деятельности людей: объект как таковой существует лишь в формах деятельности субъекта. Он стремился обосновать деятельностный подход к пониманию познания. Исходным пунктом деятельностного подхода в познании является понимание познания как конструктивной работы по воспроизведению объекта в мысли, обусловленный определенной позицией субъекта познания, используемыми им средствами, предпосылками и установками.
Таким образом, Кант, обосновав тезис о том, что познающий субъект определяет способ познания и конструирует предмет знания, совершает переворот в философии, который часто называют «коперниканским переворотом».
Сущность научного познания состоит не в созерцании умопостигаемой сущности предмета, а в деятельности по его конструированию, порождающей идеализированные объекты.
Главная заслуга Канта - в новом подходе к природе познания, его возможностям и границам. Он впервые предложил понимать знание не как отражение действительности, а как её конструирование сквозь призму присущих разуму и рассудку априорных схем и принципов. Кант был убежден, что одних средств науки недостаточно для создания полной и адекватной картины мира. Указав науке её пределы, Кант провозглашает самостоятельность эстетического и нравственного мышления.
Кант показал, что если человек с его разумом начинает рассуждать о всеобщем, выходящем за пределы его конечного опыта, то он с неизбежностью впадает в противоречия.
Сущность теории познания Канта.
Кант утверждал, что наш ум может познавать предметы окружающего мира лишь потому, что все познаваемое в этих предметах, создается этим же самым умом по присущим ему априорным принципам и схемам. Мы познаем не вещи сами по себе, а их явления сознанию.
Кант делит окружающую действительность на ту, что доступна познанию, и ту, что не может быть познана человеком. Познаваемая реальность называется сферой явлений, "вещей-для-нас", "феноменов". Непознаваемые объекты называются "вещами - в - себе", "ноуменами". Мир делится не по онтологическому (учение о бытие), а по гносеологическому принципу. Такая позиция получила название "теоретико-познавательного дуализма".
Учение Канта об априорных принципах познания
Предмет познания создается операцией априорного синтеза материала чувственного восприятия с помощью коренящихся в разуме и рассудке правил и принципов. С помощью категорий пространства и времени, априорно данных рассудку, создается мир чувственных явлений. Затем, этот мир чувственных явлений, с помощью априорных правил рассудка, преобразуется в мир опыта, подлежащий научному рассмотрению.
Основоположения чистого рассудка Кант делит на четыре рода: категории количества; категории качества; категории отношения; категории модальности. Помимо условий и основоположений рассудка необходимо еще само действие, с помощью которого данные чувства могли бы преобразовываться в истинное знание. Это действие Кант назвал "трансцендентальной апперцепцией".
Учение об априорных принципах чувственного познания названо "трансцендентальной эстетикой". Учение об основоположениях чистого рассудка есть область трансцендентальной аналитики. Трансцендентальная диалектика исследует идеи и принципы и разума и показывает невозможность философии как науки.
Кант об антиномиях чистого разума
Разум как способность Кант подразделяет на чистый (спекулятивный) разум и практический разум. Чистый разум ограничивается пределами мира явлений, практический разум нацелен на "вещи-в-себе". Пределы чистого или спекулятивного разума Кант демонстрирует на примере доказательства космологической идеи. В попытке осуществить такое доказательство, разум запутывается во внутренних противоречиях, которые названы Кантом антиномиями чистого рассудка". Всего таких антиномий четыре:
Первая антиномия. Тезис: Мир имеет начало во времени и пространстве. Антитезис: Мир не имеет начала во времени и бесконечен в пространстве.
Вторая антиномия. Тезис: В мире все состоит из простого и неделимого. Антитезис: В мире нет ничего простого, а есть только сложные тела.
Третья антиномия. Тезис: В мире есть свобода. Антитезис: В мире нет свободы, а все необходимо и причинно обусловлено.
Четвертая антиномия. Тезис: Бог есть. Антитезис: Бога нет.
И тезис, и антитезис могут быть одинаково истинными, следовательно, объекты их не могут служить предметом научного познания. Но они могут быть предметом практического разума
Сущность практического разума
Практический разум у Канта регулирует сферу человеческой свободы. Он означает право на свободу выбора. Часто практический разум отождествляется с нравственностью. Говоря об отношениях чистого и практического разума, Кант отдает предпочтение последнему. Это означает, что в затруднительных ситуациях человек в первую очередь должен прислушиваться к голосу сердца, совести, даже если это идет вразрез с требованиями логики.
Сердцевина теории практического разума - учение Канта об автономии человеческой воли.
Кант в “Критике чистого разума” сформулировал свой знаменитый вопрос “Что я могу знать?” и взял на себя труд обоснования средствами разума самих условий и возможностей человеческого познания.
В своей теории познания он разрешает проблему: как, исходя из субъективности, из человеческого сознания, можно прийти к объективному знанию. Кант делает предположение о том, что существует какая-то соразмерность между сознанием и миром. Он связывает размерность космических процессов с бытием человека.
Прежде, чем познавать что-то, нужно выявить условия познания. В качестве условий познания у Канта выступают априорные формы познания, т. е. не зависящие ни от какого опыта, доопытные, или, точнее, сверхопытные формы, дающие возможность понять мир. Понятность мира обеспечивается соответствием мыслительных структур, которыми располагает субъект, связям мира.
Знание представляет собой синтез чувственности и рассудка. Кант определяет чувственность как способность души созерцать предметы, способность же мыслить предмет чувственного созерцания есть рассудок. “Эти две способности, - пишет Кант, - не могут выполнять функции друг друга. Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание”
Учение Канта о границах познания было направлено не против науки, а против слепой веры в ее безграничные возможности, в способность решить любую проблему научными методами. “Поэтому, - пишет Кант, - мне пришлось ограничить знания, чтобы освободить место вере” . Критическая философия требовала осознания ограниченности человеческого знания, которое ограничено научно достоверным знанием, чтобы освободить место для чисто моральной ориентации в мире. Не наука и не религиозная вера, а “моральный закон внутри нас” служат у Канта основанием нравственности.
“Критика практического разума” отвечала на второй фундаментальный вопрос Канта: “Что я должен делать?” Кант вводит различия между теоретическим и практическим разумом. Это различие заключается в следующем. Если чистый, или теоретический разум “определяет” предмет мысли, то практический разум призван “осуществлять”, т. е. производить нравственный предмет и его понятие (нужно иметь в виду, что у Канта термин “практический” имеет особый смысл и означает не какую-то производящую деятельность, а просто поступок). Сфера деятельности практического разума - сфера морали.
Как философ Кант осознавал, что мораль нельзя вывести из опыта, эмпирии. История человечества демонстрирует великое многообразие норм поведения, часто несовместимых друг с другом: поступки, рассматриваемые как норма в одном обществе, в другом подвергаются санкциям. Поэтому Кант пошел по другому пути: он философскими средствами обосновывает абсолютный характер морали.
Моральное действие, как показал Кант, не относится к миру явлений. Кант выявил вневременный, т. е. независимый от знания, от развития общества, характер морали. Мораль, по Канту, - самая бытийственная основа человеческого существования, то, что делает человека человеком. В сфере нравственности действует вещь в себе, или свободная причинность. Нравственность, по Канту, ниоткуда не выводима, ничем не обосновывается, а наоборот, является единственным оправданием разумного устройства мира. Мир устроен разумно, так как существует нравственная очевидность. Такой нравственной очевидностью, не разложимой далее, обладает, например, совесть. Она действует в человеке, побуждая к определенным поступкам, хоты нельзя ответить на вопрос, почему совершается тот или иной поступок, поскольку поступок совершается не по той или иной причине, а по совести. То же самое можно сказать и о долге. Человек поступает согласно чувству долга не потому, что его что-то принуждает, а потому, что в нем действует какая-то самопринуждающая сила.
В отличие от теоретического разума, который имеет дело с тем, что есть, практический разум имеет дело с тем, что должно быть. Мораль, по Канту, носит характер императивности. Понятие императивности означает всеобщность и обязательность требований морали: “категорический императив, - пишет он, - есть идея воли каждого существа, как воли, устанавливающей всеобщие законы” .
Кант хочет найти высший принцип моральности, т. е. принцип выявления самого морального содержания и дает формулировку того, как должно поступать человеку, стремящемуся приобщиться к подлинно нравственному. “Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом” .
Кант различал социально одобряемые нормы поведения и нормы нравственности. Социально одобряемые нормы поведения носят исторический характер, но далеко не всегда являются реализацией требований нравственности. Учение Канта как раз было направлено на выявление в ней исторических и вневременных характеристик морали и было адресовано всему человечеству.
2.Тенденции физикализации химии. Достоинства и недостатки «химии в пробирке».
Взаимодействие физики и химии постоянно углубляется, что ставит перед философией и естествознанием ряд вопросов: 1) Вопрос о возможности сведения высших форм движения к низшим и, в частности, о сведении химических процессов к физическим. 2) Вопрос о статусе химии как самостоятельной науки и о её месте в системе естествознания.
В истории взаимодействия физики и химии исследователи выделяют три этапа: 1) проникновение отдельных понятий физики в химию; 2) проникновение в химию физических законов; 3) создание на стыке наук интегративных физико-химических теорий.
Из классической механики в химию проникает понятие силы, под влиянием которого начинает развиваться учение о химическом сродстве, т.е. о реакционной способности веществ. Такие физические понятия как «масса», «энергия» также сыграли важную роль в оформлении первых по настоящему научных теорий в химии. Проникновение в химию законов термодинамики привело к возникновению химической термодинамики. Открытие электрона и сложной структуры атома привело к возникновению электронных теорий в химии. Но качественный прорыв в отношениях двух наук произошёл после появления квантовой механики. Была раскрыта физическая природа химических связей. Явления, которые изучались исключительно химией, были объяснены физикой. Это объяснение оказалось достаточно полным, точным и означало более глубокий уровень проникновения в сущность химических явлений. В настоящее время большинство химических понятий, законов и теорий получили физическую интерпретацию.
В философии существует следующая самая общая классификация форм движения по уровню сложности: механическое движение, физическое, химическое, биологическое и социальное. Между формами движения материи существуют строгие взаимосвязи. 1) Каждая более сложная форма движения материи исторически развилась из менее сложных (кроме механической и физической). 2) Более сложные формы движения включают в себя все предшествующие, менее сложные. 3) Более сложные формы движения материи качественно не сводятся ни к одной из менее сложных форм, ни к совокупности их. Нарушение третьего правила ведёт к редукционизму. Редукционизм – это методологический подход, который заключается в сведении сложного к простому, в сведении свойств целого к сумме свойств частей. В некоторых случаях редукция не только оправданна, но и выступает вполне плодотворным методом познания. Комбинируя анализ и синтез, редукция позволяет познать целое через познание частей, сложное – через простые составляющие. Но при этом нельзя отождествлять сложное и простое, или воспринимать сложное как механическое соединение простых компонентов. В такой форме редукционизм является упрощенчеством и ведёт к ошибочным выводам (напр-р отождествление хим и физ процессов).
Противоположный методологический подход – антиредукционизм – также существует в разных формах. Подчёркивая специфику разных форм движения, многие сторонники антиредукционизма понимают её ошибочно. Ошибкой является мнение, что в химических процессах наряду сфизическими появляются ещё какие-то особые, нефизические явления, не объяснимые с позиции физики. Точно также в живом организме нет особых биологических процессов, не имеющих физико-химической основы.
Диалектико-материалистическая философия отрицает крайности примитивногоредукционизма и антиредукционизма. Высшие формы движения возникают на основе низших и включают их в себя. Поэтому в природе нет барьеров, разделяющих физические, химические и биологические процессы. Поэтому физика успешно объясняет химические явления, а физико-химические методы плодотворно применяются для познания специфики живого. Если понимать редукционизм только как доказательство генетической взаимосвязи форм движения, то он не противоречит диалектике и приобретает положительное научное значение. Такой редукционизм доказывает единство материальных процессов и способствует интеграции наук.
В тоже время диалектика подчёркивает качественную специфику форм движения и несводимость высших форм к низшим. Качество – это определённость предмета, которая характеризует его важнейшие признаки, существенные свойства. Высшие формы движения качественно не сводятся к низшим, это значит, что у них появляются новые существенные признаки, которых нет у низших форм. Так существенным признаком, отличающим качественную определённость химического движения, является процесс превращения веществ, изменение их состава и химического строения. Именно этот признак составляет специфику химических процессов, а, следовательно, и предмета химии как науки о веществах и их превращениях.
Химическое движение не просто качественно отличается от физического движения, оно является более сложной формой движения: 1) Простое может существовать без сложного, а сложное без простого не может. Существует множество физических процессов, при которых не происходит химических превращений. Но не существует ни одного химического явления, которое не сопровождалось бы физическими процессами. 2) В истории развития Вселенной было время, когда происходили только физические процессы, а химические были не возможны. Высокая температура делала невозможным образование атомов. Последующее возникновение атомов, молекул и химических процессов означало усложнение материи. 3) Дальнейшее усложнение материи уже связано с химическим движением, на основе которого возникает бесконечное многообразие веществ, свойств, процессов. Возникают всё более сложные структуры, в том числе, органические макромолекулы и начинаются биологические процессы.
Т.о. отрицание качественной специфики химического движения является ошибкой. По этой причине, не смотря на возрастающее проникновение физики в химию, последняя никогда не сведётся к первой. История химии доказывает, что наряду с процессом физикализации происходит и процесс углубления традиционных химических представлений, теорий, методов. Также как и в науке вообще наряду с интеграцией происходит дифференциация, выделение новых наук со своими специфическими предметами исследований.
реферат по философии Yuki
Москва, 2003
- Введение
- Проблемы научного познания
- Возникновение науки
- Проблема обоснования знания
- Проблема рациональности
- Теории развития научного знания
- Заключение
- Список литературы
1. Введение
Вся история 20 века демонстрирует нам огромную преобразующую силу и познавательную ценность науки. Многие отвлеченные теоретические построения реализовались в материальные объекты, не просто изменившие утилитарно-материальную жизнь человека, но отразившихся на культуре в целом. Самый одиозный пример из этого ряда – ядерное оружие и химическая промышленность, менее популярные, но не менее значимые – электричество, электроника, медицина.
Но именно 20 век породил наиболее острые философские споры в сфере научного знания. Это реинкарнации вечных вопросов: что есть истина? Каков источник нашего знания? Познаваем ли мир? И вообще, чем отличается наука от системы религиозных верований, философии или искусства?
Однозначных ответов на эти вопросы нет, но это означает лишь, что каждый решает их самостоятельно. В деятельности разных философов нашли воплощение разные грани общей проблемы познания. Тема далеко не исчерпана, пока существует мыслящий человек, само мышление не перестанет быть интереснейшей областью для исследования.
2. Проблемы научного познания
2.1 Возникновение науки
Не существует единого мнения о том, что именно считать наукой: согласно одного подхода наука – это метод познания, согласно другого – разновидность религии. Однако, несомненно то, что появление научного знания связано с резким ростом возможностей человека воздействовать на окружающую среду. Именно по изменению преобразующих способностей можно отследить этап зарождения науки, имевший место не только в рамках европейской цивилизации, а потом и начало собственно научно-технического прогресса в Европе.
На мой взгляд, было бы не верно говорить, что появление науки связано с какими-то определенными экономическими условиями. В наше время науку можно рассматривать как разновидность производства, но в начале своего развития она такой не была. Исаак Ньютон, например, не видел практического применения своим работам по оптике. В этом вопросе мы попадаем в "серую зону": материальные условия потребовали появления науки или научная деятельность создала некие материальные условия? Так или иначе, работа по осмыслению накопленного эмпирического материала велась еще до того, как начала приносить видимый экономический эффект. Этому способствовали, если можно так выразиться, идеологические установки, бытовавшие среди европейских мыслителей 16-17 веков. Основы научного мировоззрения сформировались в период, предшествующий появлению естественных наук. Этому способствовала популярность греческой философии, которая была бы не возможна без специфического механизма функционирования средневековой философии. Церковная схоластика стала прообразом научной деятельности, первой "парадигмой", исследовательской программой, правда действующей в рамках очень своеобразной теории.
О влиянии греческой философии на европейских мыслителей сказано очень много. Это не означает, что за пределами Греции люди ни о чем не думали. Глубинный мотив приобретения знаний – стремление к безопасности. Только познав, объяснив происходящее человек может пустить в ход самое могучее орудие выживания – свой мозг. Выдвигались самые разнообразные объяснения реальности. Некоторые из них приобретали форму стройных философских или религиозных систем, магических практик, предрассудков. Это не означает, что они были бесполезны или не эффективны - для создания руководства к действию не обязательно даже пользоваться логикой, многие полезные привычки вообще не имеют внятного объяснения. Отличительной особенностью античной философии стало выделение роли разума в процессе познания. Не отрицая религиозной практики, греки обозначили размышления как путь, которым человек может самостоятельно достичь Истины. Более того, античные философы подошли к интуитивному познанию того, что стало насущно и очевидно тысячелетие спустя: только человеческий разум способен выделить объективно общее в хаосе чувственных образов. Вечное и неизменное по природе своей умопостигаемо. Античные авторы склонны были абсолютизировать открытый ими принцип, но это позволяло им приписывать размышлениям особую ценность. В отличие от более созерцательных мировоззренческих систем Индии и Китая, греческая философия обращается к осмыслению самого процесса получения знания. Результатом становятся появления дисциплин, посвященных организации мыслительной деятельности: диалектики, риторики и прежде всего логики. Не удивительно, что в философии Древней Греции обозначаются основные проблемы познания, актуальные и сейчас: склонность рассудка к противоречивости (апории Зенона) и релятивизму (софисты и в частности Горгий) суждений . Европейская философия унаследует от античной установку рациональности, но одного лишь знакомства с работами предшественников для возникновения науки было бы недостаточно (философы арабского востока тоже были знакомы с трудами греческих авторов). Для того чтобы шагнуть дальше арифметики и геометрии, был необходим, если так можно выразиться, системный подход. Именно развитию такой традиции способствовала практика средневековой философии.
У некоторых авторов считалось и считается хорошим тоном отмежевываться от средневековой церковной философии, объявляя ее метафизикой и словоблудием. Сам термин "схоластика" был введен гуманистами 16 века для уничижительного обозначения всего периода, начиная от античной "классики" и вплоть до Ренессанса . При всем разнообразии попадающих под это неточное определение школ и направлений, в целом можно охарактеризовать схоластику как процветавшее в период с13 по 15 века движение, уделявшее особое внимание рациональному обоснованию религиозной веры. Для схоластики характерны не конкретные взгляды, а скорее способ организации богословия, основанный на высокоразвитом методе представления материалов . Труды богословов-схоластов отличала аргументированность, внимание к терминам, знание предыдущих авторов, стремление охватить все аспекты реальности. Это была первая попытка рациональной систематизации человеческих знаний в какой-то одной области. Под эгидой Церкви в Европе была создана система высшего образования. Университеты становятся питательной средой для возникновения новой традиции, так как по сути своей наука связана с обучением. Исследователи научного знания отмечают эту его функцию , можно сказать, что из нее и проистекают требования к "простоте" и "красоте" теорий, облегчающей их запоминание и преподавание. Кроме того, невозможно переоценить влияние, которое оказала на развитие философии в целом традиция диспутов, на которых решались важнейшие проблемы богословия. Возможно, исходные посылки схоластики были уязвимы, но опыт проделанной работы не мог просто уйти в песок. Характерно, что первыми шагами в области естественных наук так же стала систематизация огромного объема фактического материала, зачастую грешащего субъективностью и неточностью . Трудно сказать, мог бы быть выполнен подобный труд без опыта предшествующих попыток.
Недооценка роли средневековой философии, на мой взгляд, является отголоском борьбы свободомыслия с засильем официальной церкви, которое хорошо прослеживается на примере французских материалистов. К этому моменту программа рационального объяснения веры потерпела крах и сменилась догматическими тенденциями. Однако не следует забывать, что на определенном этапе церковная схоластика стала необходимым этапом развития европейской философии.
Рациональный подход сам по себе не позволяет богословию избавиться от ересей. Для разрешения противоречий во взглядах на мир требуется какое-то иное средство помимо логики и применительно к знанию о природе таким средством становится эксперимент. Первым словосочетание "опытная наука" еще в 13 веке использует Роджер Бэкон , постепенно этот подход завоевывает все большую популярность. Происходит своеобразная реабилитация "чувственного опыта", особенно характерная для английской философской традиции.
Объединение пассивного наблюдения, теоретического размышления и контролируемого эксперимента привело к появлению науки, как мы ее понимаем. После осознания важности эксперимента добавление к этой связке математики, отказ от "качественной" аристотелевской физики в пользу "количественной", был вполне естественным шагом (астрономия использовала такие методы с глубокой древности). На мой взгляд, использование математики в естествознании не было решающим, так как возможно лишь в том случае, когда объект удавалось описать в цифрах (некоторые науки до сих пор очень слабо используют математические методы). Попытка рассмотреть внутренние процессы развития научного знания будет предпринята в разделе 2.4.
2.2 Проблема обоснования знания
Во все времена знанием считалось то, что доказательно обосновано, но в том, что это можно проделать, мыслители сомневались уже две тысячи лет назад . Наиболее глубоко и подробно проблема обоснования знания стала разрабатываться с появлением естественных наук, поскольку заявленной целью деятельности ученых изначально был поиск объективной истины об окружающем мире.
Проблема включает в себя два аспекта: определение источника знаний и определение истинности знаний. И с тем, и с другим все не так просто.
Все попытки определить источник человеческих знаний можно разделить на два направления. Первое можно обозначить, как подход “изнутри”, поскольку предполагается, что все исходные предпосылки истинного знания находятся внутри человека. При этом не важно, проявляются ли они в виде божественного озарения, общения с “миром идей” или являются врожденными, главное, что для их получения нет необходимости во внешней деятельности, только во внутренней духовной работе (рациональном размышлении, самоанализе, медитации или молитве). В рамках этой концепции существует очень много вариантов философских систем. Для проблемы научного знания важна позиция рационализма, сформулированная Рене Декартом и получившая название картезианство . Декарт стремится построить всеобъемлющую картину мироздания, в которой вселенная предстает в виде обособленных материальных тел, разделенных пустотой и действующих друг на друга посредством толчка, подобно частям единожды заведенного часового механизма. В том, что касается познания, Декарт полагает, что, критически анализируя содержание собственных убеждений и используя интеллектуальную интуицию, индивид может подойти к некоему нерушимому основанию знания, врожденным идеям. Однако при этом возникает вопрос об источнике самих врожденных идей. Для Декарта такой источник – Бог. Для того чтобы такая система работала, врожденные идеи должны быть у всех одинаковые, причем такие, чтобы в точности отражать внешний мир. В этом состоит слабое место подхода “изнутри” в целом – нерешенность проблемы выбора между теориями. Если оппоненты с помощью интеллектуальной интуиции не придут к единому мнению, выбор позиции окажется исключительно делом вкуса.
Второе направление поисков источника знания – “внешнее”. Познание человеком реальности идет исключительно через чувства, переживания. С появлением естественных наук такой подход получает новое звучание. В развитие этих взглядов в Англии формируется концепция эмпиризма, важность которой для развития научного знания не возможно переоценить. Фактически, эмпирический подход лежит в основании всей научной практики. Его основа хорошо сформулирована Френсисом Бэконом: знание получается путем постепенного восхождения от фактов к закону, путем индукции. Для классического эмпиризма характерно отношение к разуму ученого как к tabula rasa, чистой доске, свободной от предрассудков и ожиданий.
Последовательно придерживаясь идей эмпиризма, Дэвид Юм обозначает и границы его применимости . При чисто эмпирическом подходе термин, не связанный с чувственным переживанием не имеет смысла. Содержание ума четко делится на синтетические высказывания (отношения между идеями) и факты (единичные высказывания, знания о мире, истинность которых определяется внелогическим путем). Обращаясь к происхождению фактов, Юм обнаруживает, что в их основе лежит отношение причины и следствия, получаемое из опыта, а фактически - привычка. Отсюда вытекает характерное для эмпиризма ограничение на принципиальную познаваемость общих принципов (последних причин) и скептическое отношение к попыткам такого познания. В то, что такие принципы в следующий момент времени не изменятся по произволу, можно только верить. Однако можно ли свести все знания к опыту? Сам процесс обобщения оказывается невыразим в эмпирических терминах. Начиная с отбрасывания туманных терминов, эмпирист неизбежно заканчивает отбрасыванием знания вообще. Юм обосновывает наличие привычки ее необходимостью для выживания человеческого рода, но механизм возникновения такого непогрешимого инстинкта все равно оказывается за рамками рассмотрения. Таким образом, строгий эмпиризм не позволяет получить эмпирическое знание.
Первой серьезной попыткой учесть внешнее, эмпирическое и внутреннее, рациональное начало является философская система Канта . Пытаясь разрешить поднятые Юмом, Кант предполагает, что чувственный опыт упорядочивается с помощью априорных форм познания, не врожденных, но формирующихся под действием культуры, среды. Без этих исходных механизмов никакое познание просто не возможно. Кант выделяет две составляющие мыслительной деятельности: рассудок, как способность составлять суждения на основании чувственного опыта, и разум, всегда направленный на понятия рассудка. Поскольку разум не связан с чувствами непосредственно, он способен оперировать с отвлеченными понятиями, идеями. Чувственный опыт рассматривается как граница возможного знания, выходя за которую разум обречен впадать в противоречия.
Мы приходим к выводу, что человеческое знание имеет источниками одновременно работу разума и показания чувств. В массиве знания неизбежно каким-то образом смешаны элементы того и другого. Но в каких отношениях находятся эти две составляющие и можно ли их четко разделить? Тот, кто не рискует довериться “врожденным инстинктам” или поверить, что априорные формы познания идеальны, неизбежно пытается оценить результат умственного процесса и подходит к вопросу обоснования истинности знаний. Любая попытка управлять процессом мышления упирается в вопрос оценки результатов. Как отличить истинные умозаключения от ложных? Если не рассматривать субъективные доводы типа интеллектуальной интуиции или гениального прозрения, с античных времен философы пользовались для этого логикой. Логика – это инструмент, переносящий истинность с посылок на выводы. Таким образом, истинно только то, что выводится из истинных предпосылок. Это умозаключение было положено в основу концепции, оказавшей фундаментальное влияние на современное состояние теории научного знания. Я имею в виду позитивизм во всех его разновидностях.
Эта концепция возникает в 19 веке под влиянием успеха естественных наук и объединяет в себе классический эмпиризм и формальную логику. Фактически, это попытка игнорировать поднятые Юмом вопросы. Первая формулировка подобного подхода связывается с именем Огюста Конта . Претерпевая некоторые изменения, позитивизм достигает высшей точки развития в начале 20 века в форме логического позитивизма. В рамках этого подхода наука рассматривается как единственный путь достижения объективной истины, причем, отличительной особенностью науки является ее метод. Все отрасли человеческого знания, не использующие эмпирический метод, не могут претендовать на истину и потому равноценны (или равнобессмысленны). В чем, согласно позитивизму, особенность научного метода? Во-первых, проводится четкое различие между эмпирическим базисом и теорией. Теория должна быть доказана, верифицирована, а элементы эмпирического базиса не нуждаются в логическом доказательстве. Эти элементы соответствуют юмовским “фактам”, их истинность определяется внелогическим путем (в разных интерпретациях они “даны в чувствах”, “достоверно известны”, “непосредственно наблюдаемы”). Каждый такой элемент принимает значения “истина” или “ложь”. Научной теорией считаются только такие высказывания, которые сводимы к эмпирическому базису при помощи определенных правил, под которыми обычно подразумевается экзистенциональная логика. Все, что не сводимо к чувственному опыту объявляется метафизикой и бессмыслицей. С точки зрения позитивизма нет большой разницы между религией, всей предыдущей философией и большинством общих научных теорий. Задача науки заключается не в объяснении, а в феноменологическом описании совокупности экспериментальных фактов, теория рассматривается исключительно как инструмент упорядочивания данных. Фактически науку отождествляют с аксиоматической логической системой, а философия рассматривается как теория научного метода. Понятно, что такой подход слишком узок. Кроме того, позитивизм поднимает ряд проблем, которые сам решить не в состоянии.
Во-первых, это проблема эмпирического базиса. Что считать непосредственно наблюдаемым, “данным в чувствах”? Любое наблюдение психологически нагружено ожиданием, органы чувств разных людей отличаются, более того - большинство измерений ведется опосредованно, через измерительные приборы. Следовательно, в получении результата как минимум участвует “теория наблюдения”, по которой построен прибор (для астрономии это будет оптика). А как быть с экспериментами, которые стали возможны только потому, что их результат был предсказан теорией? Кроме психологических возражений существует чисто логическое: любое высказывание об наблюдаемых фактах уже является обобщением. При детальном рассмотрении проблемы оказывается, что непреодолимой естественной границы между наблюдением и теорией не существует .
Во-вторых, даже если бы эмпирический базис существовал, оставались бы и другие логические проблемы . Проблема индуктивной логики (верификации) заключается в том, что логика позволяет только переносить истинность с посылок на выводы, никаким количеством сингулярных высказываний невозможно доказать универсальное высказывание типа " х (для любых х). Попытка демаркации (разграничения науки и прочих форм сознания) по принципу верифицируемости натолкнулась на необходимость отбросить признанные научные теории как недоказуемые. Все это потребовало последовательного ослабления всех критериев, введение противоречивого термина “осмысленности”. Осталась нерешенной проблема редукции терминов теоретического языка к протокольным предложениям (например, сложность формулировки смысла диспозиционных предикатов). Попытки выработки особого “языка науки” окончились неудачей.
В третьих, на серьезные возражения наталкивается попытка свести функции теории к чисто инструментальным. Согласно позитивистской трактовке истолкование – средство получения знания, без которого можно обойтись. При детальном рассмотрении оказывается, что теоретические термины не просто упрощают теорию и делают ее удобней. Термины удается выбросить только из готовой теории, да и как разделить теорию и опыт и т.д и т.п. Более того, если теория – инструмент, то почему она вообще нуждается в доказательстве?
В итоге, к середине ХХ века философия подошла с убеждением, что крупнейшие научные теории – фикция, а научное знание – результат соглашения. Реальная наука упорно не помещалась в такие рамки. Отечественные разработки проблемы на базе ленинской теории отражения, на мой взгляд, дают слишком общее толкование проблемы и на практике бесполезны . Кроме того, диалектический материализм настаивает на последовательном приближении относительной истины к абсолютной, на прогрессе, накоплении, а не просто росте знания. По поводу кумулятивной теории развития знания существуют серьезные возражения, которые будут подробно рассматриваться в разделе 2.4. Единственной интересной разработкой диалектического материализма является отношение к знанию, как к идеальному плану деятельности и обращенность всего знания на практику. Современное состояние философии науки в целом и проблемы обоснования истины в частности является реакцией на крах концепции позитивизма.
Первую попытку пересмотреть традицию верификации знания предпринимает Карл Поппер . Он переносит акцент с логики научного действия на логику развития научного знания. В его подходе чувствуется влияние позитивизма, в частности, Поппер проводит четкую границу между экспериментом и теорией. В вопросе определения истинности ключевым моментом попперовской концепции является отказ от индуктивной логики. Сингулярное высказывание не может доказать универсальное высказывание, зато может его опровергнуть. Популярным примером подобного служит то, что никакое количество белых лебедей не может доказать, что ВСЕ лебеди белые, зато появление одного черного лебедя может это опровергнуть. Согласно Попперу, рост знания происходит так: выдвигается некая теория, из теории выводятся следствия, ставится эксперимент, если следствия не опровергнуты, теория временно сохраняется, если следствия опровергаются, теория фальсифицируется и отбрасывается. Задача ученого не поиск доказательств теории, а ее фальсификация. Критерий научности теории – наличие потенциальных фальсификаторов. Истина понимается как соответствие фактам. Позднее Поппер развивает свою концепцию, рассматривает научные теории как более сложные образования, имеющие ложное и истинное содержание, но принцип, что любое внесение изменений в теорию требует рассмотрения ее как совершенно новой теории, сохраняется. Кумулятивный закон прогресса знания становится не обязательным. Фальсификационизм успешно объясняет некоторые особенности реальной науки, в частности, почему предсказание фактов для науки важнее, чем объяснение их задним числом, но не избегает критики. Во-первых, остаются все вопросы использования понятия “эмпирического базиса”. Оказывается, что без соглашения относительно того, какую часть знания считать базисом, никакая наука невозможна. Во-вторых, запрещая какое-либо наблюдаемое состояние, теория исходит из начальных условий, непротиворечивой теории наблюдения и ограничения ceteris paribus (при прочих равных условиях). Какой из трех элементов считается опровергнутым наблюдением, зависит от решения наблюдателя. В третьих, неясным остается, в какой момент следует отбросить фальсифицированную теорию. Почему мы до сих пор пользуемся теорией Ньютона, хотя она была опровергнута В ТОТ МОМЕНТ, когда обнаружилась прецессия перигелия Меркурия (задолго до появления теории Эйнштейна)? Оказывается, что наиболее значимые научные теории не только недоказуемы, но и неопровержимы.
Концепция Поппера породила целый спектр теорий развития науки, разговор о которых пойдет в разделе 2.4. В вопросе обоснования истинности знаний методология науки подошла к выводу, что знание не возможно без некоторых соглашений. Это побуждает наиболее последовательных сторонников конвенционализма заявлять, что все знание – не более чем плод воображения. Например, Пол Фейерабенд приходит к полному релятивизму истины и рассматривает науку как разновидность религии. Начав с провозглашения науки главной ценностью, философы пришли к полному обесцениванию ее результатов.
Дело в том, что при толковании науки как метода из рассмотрения выпала важность истины как регулятивного принципа. Ученый пускается в поиск истины, не будучи уверенным ни в том, что найдет ее, ни в том, что она в принципе существует. Сознательно или бессознательно, но он делает выбор межу преимуществами в случае успеха и потерями в случае неудачи. Тот, кто уверен, что истина, как он ее понимает, недостижима, не участвует в научном предприятии либо выбывает из него. Это диктует предвзятое отношение к вопросу среди ученых – вера в достижимость истины научными методами является мировоззренческой предпосылкой выбора профессии, следовательно, и обосновывать ее надо как ценность.
Всеобъемлющей концепции обоснования истинности знаний пока не существует. Ясно, что такая концепция, если она появится, должна рассматривать как объективную реальность не только окружающий нас мир вещей, но и наши убеждения. А вот вопрос о том, можно ли обосновать истинность мировоззрения, приходится оставить открытым.
2.3 Проблема рациональности
Как показывает рассмотрение проблемы обоснования истинности знаний, субъективный момент оказывается неотделим от научного познания. Основной чертой науки является не монополия на Истину в последней инстанции, а установка на достижение знания рациональными методами. В какой-то момент наука рассматривалась как образец рациональной деятельности, именно в этом и заключался пафос позитивизма. Но при попытке сформулировать законы науки целостная картина рассыпалась, как карточный домик. Крах позитивистской программы рациональности воспринимается как катастрофа именно потому, что формулировался не просто метод, а регулятивный принцип, основа мировоззрения. Реальность в очередной раз оказалась сложнее, чем нам представлялось, это очень типичная картина, но пытаться таким доводом снять остроту проблемы означает отказаться от попыток ее решения.
С одной стороны, рациональность – мировоззренческая проблема, касающаяся взаимоотношений человека с человеком и человека с Бытием, и в этой роли относится к компетенции философии. С другой стороны, в границах общего подхода различаются частные проблемы рационального поведения, рациональности истории, рациональности знания и т.д. Совершенно очевидно, что без решения вопроса на философском уровне рассмотрение частных задач сталкивается с серьезными трудностями. Между тем, в философской литературе нет однозначного определения рациональности , конкретные трактовки понятия зависят от позиции автора, если он вообще стремиться это понятие определить. Некоторые воспринимают это как доказательство фантомности проблемы, на мой взгляд, все как раз наоборот. Мы гораздо определеннее можем рассуждать об отвлеченных проблемах, вроде нравов папуасов Новой Гвинеи, но, чем ближе к нам предмет, тем более субъективным становится наше суждение. Рациональность – неотъемлемая часть нашей культуры, поэтому говорить о ней объективно чрезвычайно сложно. По-видимому, имеет смысл рассматривать отношение автора к проблеме разума в целом, чтобы таким образом попытаться найти нечто общее в разноголосице мнений.
Определение границ и возможностей разума в значительной степени зависит от того, как понимается само рациональное начало. Идея о необходимости разделения разума на практический и теоретический, прослеживается уже у Канта . Развивая эту мысль, можно сказать, что в границах человеческого разума существуют две способности: рассудок как способность задавать правила, и разум как способность перестраивать систему правил. Деятельность рассудка отличается четкостью, последовательностью и артикулируемостью. Разум способен на критический пересмотр исходных установок рассудка, разрешения противоречий, для него характерна некоторая спонтанность и вненормность . Естественно, что двумя способностями вся человеческая деятельность не описывается, но, по-видимому, они являются характерными именно для человека. Такая, по меньшей мере, двойственность носителя рационального начала приводит к огромному спектру вариантов его толкования. В зависимости от того, на какой из способностей автор делает упор, прослеживаются два подхода к рациональности.
Во-первых, это прагматико-функциональный подход, к которому относится философия науки и позитивизм во всех его формах. В качестве основного содержания разума выступают меры и критерии, правила для разного типа рассудка. Рациональность рассматривается как метод, описание норм обоснованности мнений, выбора практического действия. Основной характеристикой рациональной деятельности выступает системность, под определение может попасть любая нормированная человеческая деятельность, например, магия. В связи с трудностью обоснования общих теорий, акцент переносится с объяснений на типологию и описание, что приводит к размыванию понятий и, при последовательном проведении, к полному нигилизму . Для подобного подхода характерен конвенционализм определений и доведение рациональности до положения псевдопроблемы. Спектр возможных вариантов: от догматизации правил логики до релятивизма истины .
Второй подход можно обозначить как ценностно-гуманитарный. Для этого подхода характерно принижение ценности рассудочных форм разума и науки. К сторонникам этой позиции можно отнести экзистенциалистов и последователей Ницше. В рамках этого подхода рациональность, как правило, не толкуется. Зачастую под определение разума подводятся любые формы сознания, причем, акцент делается на спонтанности и внелогичности ("творческая разумность", "инновационная способность"). Последовательный отказ от рассудочных форм разума ведет к отрицанию попыток осмысления вообще, акцент переносится на поиск новых средств выразительности, исключающих слово и понятие. Присутствует и некоторый идеологический момент: рассудок объявляется инструментом насилия над индивидом со стороны аппарата власти, подлинная свобода – отказом от любых понятий как навязанных обществом (восходит к Ницше). Такая категоричность во многом является реакцией на диктат позитивизма и тоталитарные тенденции в обществе.
Обе эти тенденции в чистом виде тяготеют к релятивизму и иррациональности. Логика пасует перед развитием, моментом выхода за пределы установившейся системы правил. Полет мысли гибнет, не закрепленный словом. В первом случае нормативность доходит до псевдопроблематичности, во втором – спонтанность до утопии. Надо четко понимать, что диалог о рациональности ведется не между рационализмом и иррациональным бредом, а между различными вариантами рациональной позиции, даже если авторы ее и отрицают. Жизни противостоит не мысль, а отсутствие всякой мысли. В какой-то момент попытки возвеличивания импульсивного, невыразимого, телесного, приводят к торжеству животного начала в человеке. На таком уровне мысль отсутствует и дискуссия невозможна.
Суть проблемы в том, что до сих пор при любой попытке сформулировать критерии рациональности они немедленно опровергались, а введение неких "относительных" критериев неизбежно вело к релятивизму и иррациональности. Релятивизм, отрицание существования объективной позиции, ведет к разрушению всех общественных институтов. Иррациональность означает смерть общества, как мы его понимаем. Для большинства людей такие альтернативы рациональности неприемлемы, чувство самосохранения требует от нас привести наши взгляды в соответствие с действительностью каким-то более приемлемым путем.
Ситуация "вызова разуму" может решаться двояко. Синтетическое решение заключается в попытке объединить два подхода к разуму в рамках одной концепции. Эмпирики начинают больше интересоваться ситуациями творческого разума и воображения (Г.Андерсон приходит к выводу, что творческий и критический разум взаимодополнительны), субъективисты – больше ценить моменты объективности (речь не только о появлении новых концепций, но и об изменении уже существующих в сторону аналитичности). Часто подобный синтез пытаются осуществить на основе языковой проблематики. При этом авторы отталкиваются от того, что любая значимая мысль общественна и требует символики, которая лучше всего прослеживается на примере языка. В таком случае рациональность становится решением вопроса о межличностной значимости аргументации, когда рациональная мысль выходит за рамки личности. Для Ю.Хабрамса такой выход – коммуникативное действие, переход от индивидуального к социальному, для П.Рикера – развитие личности не через самоуглубление, а посредством включения через язык в культуру. Оригинальный подход к рациональности предлагает А.Л. Никифоров. По его мнению, рациональность является двухместным предикатом, смысл которого заключен в фразе: действие А рационально по отношению к цели Б в условиях В. Рациональность возникает в момент составления идеального плана деятельности, степенью рациональности можно считать степень приближения результата к цели. Таким образом, вывод о рациональности деятельности можно сделать только тогда, когда деятельность закончена и получен результат. Попыткой ввести промежуточные критерии является создание правил рациональной деятельности, обобщающих весь предыдущий опыт успешного достижения целей. В качестве основания теории такой подход хорош, но на практике возникает вопрос о критерии приближения результата к цели, особенно в ситуации, когда вся совокупность действующих сил неизвестна. Кроме того, автор рассматривает рациональную деятельность как детерминированную (относительно цели, методов и условий) и, по сути, не свободную. Само появление цели обуславливает порядок действия, из чего следует, что свободная деятельность не должна иметь цели вообще (на манер махания руками).
Альтернативой синтетического подхода является погружение в "доконцептуальность". Фактически это попытка решить вопрос снятием предмета спора. Такие взгляды характерны для П.Фейерабенда, когнитивной социологии. Сложность описания феномена рациональности зачастую объясняют тем, что рациональность у всех разная, но указания на существование принципиально других форм рациональности у нас нет. Открытие "особенностей" рациональности экзотических обществ часто объясняется тем, что исследователь концентрируется именно на экзотике, игнорируя общность ведения хозяйства, земледелия, правил общежития. Неевропейские философы склонны оспаривать монополию европейской цивилизации на рациональность, при этом подчеркивается, что ни одно человеческое сообщество не могло бы просуществовать длительное время без "наблюдения, эксперимента и разума" . Но, пожалуй, главный аргумент против такого подхода в том, что он в принципе не дает надежд на описание феномена.
Несмотря на обилие теорий и лавину литературы, единого подхода к рациональности вообще и научной рациональности в частности пока не существует. Это не означает, что разума нет, это означает только то, что каждому мыслящему человеку приходится решать это проблему заново. Необходимо осознание важность такого решения: рациональность является установкой на то, что человек способен самостоятельно достигнуть Истины (мнения относительно природы Истины могут быть разные), таким образом, антитезой рациональности будет утверждение о существовании границ, которые человеческий разум не в состоянии преодолеть, не открывшись действию какой-то внешней силы. Окончательный отказ в доверии интеллекту был бы концом развития человечества. Новая концепция, когда она появится, должна будет прояснить отношения рациональности и феномена разума в целом. Очевидно, что свести рациональность к логике не удастся: разум вечно балансирует на грани нового и повторяющегося, любое его толкование должно включать в себя динамический элемент. Другим важным моментом будет прояснение роли рациональности в межличностном общении. Ясно, что рациональная организация знания важна в первую очередь для удобства его передачи. Не даром центрами рационального мышления так часто становились образовательные учреждения. Третьим моментом должно быть рассмотрение вопроса о росте эффективности рациональной деятельности. В одном изолированном случае спонтанное решение может оказаться эффективнее рационально спланированного (особенно в очень типичной ситуации нехватки информации). Однако в условиях повторяющегося действия эффективность рационально организованной деятельности растет, а прочей – остается на исходном уровне. И, наконец, должен быть решен вопрос о применимости рациональности для толкования высших ценностей, поскольку серьезные философы-рационалисты никогда не отрицали их наличие. Согласно Петру Абеляру, без них человеческая мысль слепа и бесцельна, а основатель позитивизма Огюст Конт руководствовался идеей создания новой религии, в центре которой будет находиться человек . В каких отношениях состоят ценности и разум?
Только комплексное решение проблемы может реабилитировать рациональность в качестве мировоззренческой позиции. Кризис понятия рациональности тесно связан с кризисом современной цивилизации. Дело не в порочности системы, а в том, что она теряет способность меняться, уступает тенденциям традиционализма. Новый виток развития неизбежно будет связан с новым пониманием многих философских проблем, в том числе и понятия рациональности.
2.4. Теории развития научного знания
Изложенное в предыдущих параграфах заставляет задаваться вопросом, как вообще возможно развитие научного знания. Как понимать сам термин "развитие"?
Сравнительная новизна феномена науки и склонность ученых документировать свои действия предоставляют нам гигантский материал, описывающий положение вещей в разных отраслях знания в последние триста лет. Однако толкование этого материала встречает значительные трудности. Современные теории развития научного знания несут на себе отпечаток того, на какой из отраслей науки автор сосредотачивает внимание – каждой присуща некоторая уникальность, каждая задает свой спектр вопросов и ответов. Почему так сложен выбор? На заре науки ее развитие могло быть прослежено по появлению таких фундаментальных трудов, как "Начала" и "Оптика" Ньютона или "Химия" Лавуазье. История науки могла ограничиться описанием обстоятельств появления этих работ и изучением персоналий. Такой "личностный" подход создавал предпосылки для разделения содержания науки на истинные теории и заблуждения. Устаревшие теории либо относились к заблуждениям (подобно флогистонной теории горения, предшествующей концепции Лавуазье), либо рассматривались как первые приближения истинной (системы небесной механики Коперника и Кеплера). Со временем число ученых, работающих в той или иной области, росло. Пути, обозначенные в трудах основателей, уточнялись и разрабатывались. Убеждение, что наука и впредь будет следовать по пути прогресса, накапливая свои успехи (кумулятивная модель развития), получало весомое подкрепление. Отражением таких настроений стало появление "позитивной философии" Огюста Конта, которая рассматривалась создателем как "последняя философия". Однако, прорабатывая признанные теории, ученые одновременно обозначали границы их применимости и создавали условия, необходимые для новых прорывов. В этом отношении знаковыми стали 19 и начало 20 века: сдвиги, подобные произведенному работай Лавуазье, стали происходить и в других отраслях науки. К числу таких потрясений можно отнести открытие делимости атома, создание теории относительности Эйнштейна, молекулярно-кинетической теории газов Больцмана, успехи квантовой физики. Проследить линию "непрерывного прогресса" становилось все проблематичней. Если не рассматривать призывов отказаться от поиска закономерностей в развитии науки или туманных заявлений диалектиков что "относительная истина стремиться к абсолютной диалектическим путем", современное состояние теории развития научного знания выглядит следующим образом.
Для понимания текущего момента знаковыми являются работы Карла Поппера, большинство авторов если и не используют его разработки, то спорят с ними, хотят они того или не хотят. Поппер первым выступил против "очевидностей" науки и перенес внимание на ее реальную историю.
Кумулятивная модель развития науки выглядела приблизительно так: из опытных данных выводится некоторая теория, по мере увеличения массива опытных данных теория совершенствуется, идет накопление знаний. Каждый последующий вариант теории включает предыдущий как частный случай. Предполагается, что отброшенные теории были приняты по ошибке или из-за предрассудков. Причина ложности теории должна заключаться либо в неправильной процедуре вывода, либо в том, что теория не опиралась на факты. Научная деятельность является процессом непрерывного приближения к истине. Как было показано в разделе 2.2, однозначно свести теорию к опытным данным невозможно. Попытка введения понятия "вероятной" (в смысле исчисления вероятности) истинности, сталкивается с трудностью определения степени вероятности . Таким образом, в рамках кумулятивной модели нет возможности определить истинную теорию и нет обоснований для опровержения теории.
Во главу угла в своей схеме развития науки Поппер ставит принцип, которым каждый ученый непременно пользуется на практике – необходимость критики. Научное развитие происходит посредством выдвижения и опровержения теорий. Сначала теория формулируется и не имеет значения, какие силы участвуют в этом процессе. Далее из теории выводятся следствия, которые содержат конкретные утверждения относительно природы вещей, а потому способны в принципе войти в противоречие с реальностью. Эти следствия именуются потенциальными фальсификаторами. Наличие таких фальсификаторов – критерий научности теории. Ставится эксперимент, если утверждения теории противоречат фактам – она безжалостно отбрасывается, если нет – временно сохраняется. Главной задачей ученого становится поиск опровержений. Поппер обнаруживает причину, по которой рост научного знания оказывается принципиальным условием его существования. Однако фальсификационизм тоже не в состоянии описать реальную науку . Во-первых, опровергнуть теорию тоже не так-то просто (см. раздел 2.2), во-вторых, непонятно, почему мы продолжаем пользоваться теориями, которые явно противоречат фактам (например, теорией тяготения Ньютона). В какой момент теория должна быть отброшена? Зачем (пусть даже и временно) удерживать ложные теории? Чувствуя несоответствие такой схемы реалиям науки, Поппер вводит в свою концепцию понятие о структуре теории. В основании теории должен лежать комплекс независимых высказываний (постулатов), часть из которых может быть истинна, а часть – ложна. Таким образом, каждая новая теория должна либо иметь меньшее ложное содержание, либо – большее истинное, только в этом случае она создает прогрессивный сдвиг проблемы. Однако навести мосты между этими принципами и реальной наукой довольно сложно. Несмотря на ряд важных достижений, попперовская модель развития научного знания не соответствует практике.
Реакцией на критику Поппером индуктивизма в целом и кумулятивной теории развития науки в частности, а так же на недостатки фальсификационизма, явилось усиление позиции, призывающей отказаться от поиска закономерностей развития науки и сосредоточиться на изучении Научного Разума, т.е. на психологии науки . Одним из вариантов такой позиции является теория Т.Куна. В ее основе лежит выделение двух основных "режимов" научного развития: периодов "нормальной науки" и научных революций. В периоды нормальной науки ученые работают в рамках признанной "парадигмы". Понятие парадигмы у Куна довольно аморфное: это и научная теория, и метод эксперимента, и вообще – вся совокупность бытующих утверждений относительно структуры реальности, того, какие вопросы о ней может ставить перед собой ученый и какими методами он должен добиваться ответов на эти вопросы . Характерным следствием наличия парадигмы становится создание учебников и введение образовательных норм. Присутствие системы правил превращает науку в "решение головоломок". Научное сообщество всеми силами старается как можно дольше навязывать природе свои правила, игнорируя любые противоречия, но наступает момент, когда подобная деятельность перестает приносить ожидаемый результат. Начинается научная революция. Если в период господства парадигмы критиковать ее считается едва ли не святотатством, то теперь это становится обычным делом. Происходит полиферация идей - создание множества конкурирующих теорий, отличающихся разной степенью достоверности или проработанности. Какая из этих теорий займет место парадигмы, зависит от мнения научного сообщества. Это важный момент – в принятии решения должно участвовать только научное сообщество, а не общество в целом, мнение непрофессионалов не учитывается. Споры могут продолжаться до бесконечности (в том числе и с применением ненаучных средств), пока все научное сообщество не перейдет в новую веру. Старая парадигма исчезает окончательно только со смертью последнего ее сторонника (обычно естественной). Кун обозначает важность появления теории для развития науки: она позволяет систематизировать факты, организовать работу, направить исследования. Но, с другой стороны, смена парадигм становится исключительно субъективным делом, зависящим от числа у упорства сторонников той или иной теории. Подобную позицию доводит до абсолюта Пол Фейерабенд , настойчиво уподобляющий науку разновидности религии. В изложении Фейерабенда истина вообще оказывается исключительно объектом убеждений. Попыткам провести непреодолимые границы между содержанием прошлых и нынешних теорий можно возразить, что для некоторых инфантильных личностей это, возможно, и так, но от серьезного ученого ожидается, что он может удерживать в уме более сложную картину реальности. Фактом является то, что человек европейского склада ума способен, в принципе, изучить иностранные языки, обладающие совершенно другой структурой грамматики, не говоря уже о лексике. Нет ни одного живого языка, который, хотя бы в общих чертах, не поддавался переводу на английский . Таким образом, нет никаких оснований говорить о непреодолимости границ между парадигмами. Равно как и об отсутствии в науке каких-то общих закономерностей.
На мой взгляд, наиболее приемлемой, хотя и далеко не окончательной, в данный момент является теория структуры и развития науки Имре Лакатоса . Лакатос называет себя последователем Поппера, но далеко выходит за рамки его концепции. Ключевым моментом является то, что теория должна не просто фальсифицироваться и отбрасываться, а обязательно заменяться другой теорией. Лакатос признает одновременно и важность доказательства, и важность опровержения. К рассмотрению принимаются (считаются научными) такие теории, которые по сравнению с предыдущей обладает добавочным эмпирическим содержанием, образовывают "теоретически прогрессивный сдвиг проблемы" (ведут к открытию новых фактов, хотя сколько времени уйдет на их подтверждение - неизвестно). Старая теория считается фальсифицированной, если предложена новая теория, которая а)имеет добавочное эмпирическое содержание, б)объясняет успех предыдущей теории в пределах ошибки наблюдения, в) какая-то часть добавочного содержания подкреплена. Последний пункт понимается как "эмпирически прогрессивный сдвиг проблемы". Рассматривать надо не отдельные теории, а некие более крупные образования – исследовательские программы. Теории, сменяющие друг друга в рамках исследовательской программы, должны образовывать "прогрессивный сдвиг" одновременно теоретически и эмпирически. Только всю последовательность теорий можно назвать научной или ненаучной. Деятельность в рамках исследовательской программы напоминает деятельность у условиях куновской "парадигмы". Программа складывается из правил, чего надо избегать (отрицательная эвристика) и куда надо стремиться (положительная эвристика). Отрицательная эвристика – "твердое ядро" программы, которое нельзя опровергать. Изменению подлежат "вспомогательные гипотезы", с помощью которых "спасают" теорию до тех пор, пока это обеспечивает прогрессивный сдвиг проблемы. Положительная эвристика задает план работ, в рамках которого можно добиваться успеха. Прогрессивный сдвиг создает доверие к программе, пока он есть, теории прощаются даже противоречия (с условием, что в последствии они будут разрешены). Аномалии не принимаются в расчет и становятся болезненными только в фазе регрессивного сдвига или на этапе "старта" программы методом проб и ошибок. Причина замены исследовательской программы даже не регрессивный сдвиг, а успех соперничающей программы. Самым сложным оказывается момент, когда следует прекратить защищать устаревшую программу.
Лакатос видит выход из большинства затруднений предшественников в принятии некоторых "решений", образующих у него сложную систему. Принимается решение, что считать эмпирическим базисом. Решение, какую часть связки "теория предсказания-теория наблюдения-условия наблюдения" считать опровергнутой (право на апелляцию). Решение, каких приемов при защите программы следует избегать (ограничение конвениалистских уловок). Поясняется, каким образом в рамках исследовательской программы теоретик может двигаться впереди экспериментатора.
Принятие теории исследовательских программ позволяет Лакатосу разделить историю науки на несколько этапов: 1) накопление эмпирического материала, 2) развитие гипотез методом проб и ошибок (по Попперу), 3)развитие исследовательских программ.
Сильная сторона и одновременно слабость теории Лакатоса в том, что она хорошо описывает уже свершившиеся события и почти ничего не утверждает о будущем (если не считать предсказанием то наблюдение, что исследовательская программа квантовой физики исчерпала свою объяснительную силу). Это позволяет Яну Хагинену сказать: "Считается, что Лакатос говорит об эпистемологии. В самом деле, обычно полагают, что он разрабатывает новую теорию метода и рациональности, и поэтому он служит предметом восхищения одних и объектом критики других. Но если рассматривать его теорию рациональности как его основное достижение, то она представляется довольно сумбурной. Она никак не помогает нам решать, что же разумно считать или делать в настоящее время. Она всецело ретроспективна. Она может указать, какие решения в прошлой науке были рациональны, но не может помочь нам в будущем" . В некотором смысле, по своему же собственному определению теория Лакатоса ненаучна.
Мне кажется, что для теории развития научного знания существенным окажется реальное изменение науки в ближайшие десятилетия. Материала прошлых лет уже недостаточно для однозначного выбора между теориями.
3. Заключение
В заключении я хочу повторить то, что сказала в начале: глубинный мотив приобретения знаний - стремление к безопасности. Мы ищем не торжества разума, а торжества самих себя. По сравнению с дельфийским оракулом наука имеет неоспоримое преимущество - она хоть что-то предсказывает однозначно, а обещает предсказать и еще больше. В этом, на мой взгляд, причина огромного авторитета науки. Титанический массив аморфного “опыта” перенесен в сферу “достоверного знания”, безликого и тиражируемого. Последний шедевр подобного подхода - компьютер, сидя за которым я пишу все эти слова. Один раз испытав возможность отодвинуть от себя границу непознанного, возможность НЕ ЗАДУМЫВАТЬСЯ, человечество никогда от нее не откажется. В таком случае, пределом человеческого окажется именно отказ от последнего усилия. Непознанное все равно останется, где-то там. Хотя бы в образе пресловутого астероида, который, в полном соответствии с законами небесной механики, пересечет орбиту Земли через n часов m минут плюс - минус три секунды. В мире всегда останутся вещи, которых нельзя избежать, невозможно предотвратить, но о них можно узнать и, в конечном итоге, воспользоваться.
Правомерно ли говорить, что мы в состоянии ответить на все вопросы СЕЙЧАС? Познание гарантировано не возможно, только если вселенная находится в состоянии полного хаоса либо время действия закономерностей сопоставимо со сроками человеческой жизни. При этом звезд горят миллиарды лет, а яблоки упрямо падают на землю на всем протяжении существования человечества. Есть все основания считать, что человеческий разум обладает меньшей инерцией, чем вселенная. Возможно, современный нам человек в принципе не в состоянии познать мир таким, каков он есть, но на этом основании нельзя заключать, что так будет и впредь. Не исключено, что со временем возникнет какая-то иная, не сопоставимая с нашей форма мышления и не одна, а любое количество таких форм, ведь у живого есть преимущество над неживым - живое может изменить свое поведение, не меняя носителя, а неживое не способно меняться по произволу. В любом случае, отказ от попытки познать мир был бы трагической ошибкой. Надо понимать, что современный кризис доверия к науке связан не с материальными, а скорее с моральными проблемами познания.
Фундаментальные философские вопросы, поднятые наукой в своем развитии, все еще ждут своего решения.
4. Список литературы
- Алистер МакГрад “Богословская мысль реформации”
- Т. Кун “Логика и методология науки. Структура научных революций”, М., 1977
- П.С. Таранов “120 философов”, Симферополь, Таврия, 1996
- Д. Юм “Исследование о человеческом разумении”, М., Прогресс, 1995
- Буржуазная философия ХХ века. М., 1974
- И. Лакатос “Фальсификация и методология научно-исследовательских программ ”, DoctoR, 2001-2002
- А.Л. Никифоров “От формальной логики к истории науки”, М., Наука, 1983
- “Введение в философию”, ред. И.Т. Фролов, М., Издательство политической литературы, 1990
- К. Поппер “Логика и рост научного знания”, М., Прогресс, 1983
- П. Фейерабенд “Избранные труды по методологии науки”, М., Прогресс, 1986
- Е.А. Мамчур " Релятивизм в трактовке научного знания и критерии научной рациональности”, Философские науки, 1999. N5
- “Рациональность как предмет философского исследования” ред. Б.И.Пружинин, В.С. Швырев, М., 1995
- А. Мигдал “Отличима ли истина от лжи?”, Наука и жизнь, №1, 1982
Прежде всего у Канта меняется представление о соотношении рационального и эмпирического моментов в познании. Для Декарта, Спинозы, Лейбница чувственное восприятие представало как смутное и спутанное знание, как низшая форма того, что ясно и отчетливо постигается лишь с помощью разума. Лейбниц рассматривал чувственное познание лишь как смутную стадию (перцепцию) знания рассудочного (апперцепции).
Кант же заявляет, что чувственность и рассудок имеют между собой принципиальное различие; они представляют собой 2 разных ствола процесса познания. Ощущения без понятий слепы, а понятия без ощущений пусты, – говорит Кант. Поэтому научное знание можно мыслить лишь как синтез этих разнородных элементов – чувственности и рассудка. Знание возникает на соединении форм чувственности и рассудка.
Как же осуществляется по Канту сам процесс познания? – Он проходит 3 ступени.
Образование восприятий
На первой, чувственной ступени упорядочивается хаос ощущений при помощи субъективных форм пространства и времени, априори (до опыта) находящихся в чувственной области сознания познающего субъекта. В результате образуются предметы чувственного восприятия, мир явлений.
Выработка понятий и суждений
На второй, рассудочной ступени многообразие чувственного материала подводится под единство понятий, или категорий, которые также содержатся в познающем сознании априори, но только в области рассудка.
В структуре знания Кант различал аналитические и синтетические суждения, понимая под первыми знания, которые носят поясняющий характер, а под вторыми – те знания, которые расширяют наши знания о познаваемом объекте. Согласно Канту, все опытные, эмпирические суждения синтетичны.
Разум и его метафизические претензии
- Наконец, третья ступень познания, которую Кант назвал разумной, характеризуется выходом познания за пределы возможного опыта, в границах которого оно находилось на предшествующих этапах. Разум, в отличие от рассудка, самонадеянно стремится к постижению сферы трансцендентного, к постижению уже не явлений, а самих вещей.
Однако разум здесь бессилен: не имея опоры в эмпирическом опыте, он прибегает к домыслам и фантазиям. Поэтому, считал Кант, необходимо признать, что действительность сама по себе – это одно, а наши знания об этой действительности, не основанные на данных наших органов чувств, – это другое. Попытка совместить их приводит к противоречиям, которые философ назвал антиномиями. Антиномии – это равнодоказательные утверждения, исключающие друг друга, но относящиеся к одному и тому же явлению. К подобным умозаключениям приходит разум, который стремится охватить мир как целое, познать сущность души и доказать или опровергнуть существование Бога.
- Существует ли среди наших познавательных способностей такая, которая могла бы руководить деятельностью рассудка, ставя перед ним определенные цели? Согласно Канту, такая способность существует, и называется она разумом. Рассудок, по Канту, всегда переходит от одного обусловленного к другому обусловленному, не имея возможности закончить этот ряд некоторым последним – безусловным, – ибо в мире опыта нет ничего безусловного. В то же время человеку свойственно стремление обрести абсолютное знание, т. е. , говоря словами Канта, получить абсолютно безусловное, из которого, как из некоей первопричины, вытекал бы весь ряд явлений и объяснялась бы сразу вся их совокупность. Такого рода безусловное предлагает нам разум в виде идей (моделей). Когда мы ищем последний безусловный источник всех явлений внутреннего чувства, мы, говорит Кант, получаем идею души, которую традиционная метафизика рассматривала как субстанцию, наделенную бессмертием и свободной волей. Стремясь подняться к последнему безусловному всех явлений внешнего мира, мы приходим к идее мира, космоса в целом. И наконец, желая постигнуть абсолютное начало всех явлений вообще – как психических, так и физических, наш разум восходит к идее Бога.
Вводя платоновское понятие идеи для обозначения высшей безусловной реальности, Кант понимает идеи разума совсем не так, как Платон. Если у Платона идеи – сверхчувственные умопостигаемые сущности, обладающие реальным бытием, то у Канта – это просто представления о цели, к которой стремится наше познание, о задаче, которую оно перед собой ставит. Идеи разума выполняют регулятивную функцию в познании, побуждая рассудок к деятельности ("заводят” его), но не более того. Отказав человеку в возможности познавать предметы, не данные ему в опыте, Кант тем самым подверг критике идеализм Платона и всех тех, кто вслед за Платоном разделял убеждение в возможности внеопытного познания вещей самих по себе.
Итак, достижение последнего безусловного – это задача, к которой стремится разум. Но тут возникает неразрешимое противоречие. Чтобы у рассудка был стимул к деятельности, он, побуждаемый разумом, стремится к абсолютному знанию: но эта цель всегда остается недостижимой для него. А поэтому, стремясь к этой цели, рассудок выходит за пределы опыта; между тем лишь в этих пределах его категории имеют законное применение. В этом случае рассудок впадает в иллюзию, в заблуждение, предполагая, что с помощью категорий он в состоянии познавать внеопытные вещи сами по себе. – Эта самоуверенная иллюзия, согласно Канту, характерна для всей предшествующей философии.
- Разум, по канту, есть вместилище кажимости: разум диалектически ведет все дальше от эмпирического применения категорий, являющегося границей познания. Эта естественная и неизбежная иллюзия в целом возникает благодаря деятельности разума, состоящей в том, чтобы искать условия для обусловленного и находить их в безусловном. Путь к этому состоит в выводе. В конечном счете разум всегда оперирует идеями, под которые подводятся все явления и понятия.
Главная задача трансцендентальной диалектики состоит лишь в том, чтобы вскрыть "диалектическую кажимость" "софистических выводов". В качестве трансцендентальных идей – в духе школьной философии своей эпохи – кант рассматривает душу, мир и Бога: "Следовательно, все трансцендентальные идеи можно свести к трем классам, из которых первый содержит абсолютное единство мыслящего субъекта, второй – абсолютное единство ряда условий явления, третий – абсолютное единство условий всех предметов вообще". кант старается доказать, что эти идеи, рассмотренные как объект, ведут к противоречиям. Свое доказательство он раскрывает в главах, посвященных: паралогизмам (душа), антиномиям (мир), идеалу (Бог) чистого разума.
Как возможно всеобщее и необходимое знание?
«Без сомнения, всякое наше познание начинается с опыта… Никакое познание не предшествует во времени опыту, оно всегда начинается с опыта. Но хотя всякое наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта. Вполне возможно, что даже наше опытное знание складывается из того, что мы воспринимаем посредством впечатлений, и из того, что наша собственная познавательная способность (только побуждаемая чувственными впечатлениями) дает от себя самой, причем это добавление мы отличаем от основного чувственного материала лишь тогда, когда продолжительное упражнение обращает на него наше внимание и делает нас способными к обособлению его. Поэтому возникает вопрос: существует ли такое независимое от всех чувственных впечатлений познание? Такие знания называются априорными; их отличают от эмпирических знаний, которые имеют апостериорный источник, а именно в опыте».
Ответ на вопрос о том, какова природа научного (в данном случае это означает: истинного) знания, кроется в ответе на вопрос: как возможны синтетические суждения априори?
Систематический анализ этой проблемы в «Критике чистого разума», восходящей, по мнению И. Канта, к работам Д. Юма, который «разбудил его от догматического сна», привел к мысли, что "вещь в себе” непознаваема. Мы всегда имеем дело только с явлениями, с тем, что нам дается с помощью органов чувств, и только это можем с достоверностью познать. Вместе с тем хотя знание начинается с опыта, но оно не сводится к нему, поскольку часть наших знаний носит априорный, доопытный характер и порождается самой познавательной способностью человека. Именно априорность и трансцендентальность придают знанию всеобщий и необходимый характер.
Фундаментальной для гносеологии Канта является идея о том, что всеобщее и необходимое знание, которым так дорожит философ, не может вытекать из опыта, не может быть a posteriori (последующим по отношению к опыту), ведь опыт всегда не полон, не завершен. Напротив, оно должно быть доопытным, a priori (предшествующим опыту). Кант называет свою философию трансцендентальной (от лат. transcendere – переступать, переходить), поскольку исследует переход данных опыта в образуемую нашим сознанием систему, в результате чего существует всеобщее и необходимое знание.
Под вопросом – математика, естествознание и метафизика
Кант изучает, как возможно всеобщее и необходимое знание в сфере действия 3-х основных познавательных способностей – чувственности, рассудка и разума, т. е. в соответствующих видах научного, теоретического (чистого) знания – в математике, естествознании и метафизике.
