В соответствии со своей онтологией Спиноза называет главным объектом познания "бога" – природу. Познание бога как первейшей причины всего сущего невозможно через эмпирический путь. Познание бога возможно либо через мистическое откровение, либо через логическое допущение. Поскольку бог Спинозы не религиозный бог, то и познание природы-бога в его интерпретации приобретает рационалистический характер. Все природные связи предстают как логические и вполне доступные разуму и познанию. Поскольку нам логически понятно, что есть некая первая причина, то и движение от оснований к выводам позволяет во всей цельности раскрыть движение от причин к следствиям. Коль скоро сущность души представляет собою знание объектов, то всякое сознание есть объективное знание чего-либо, и проблема субъективности знания теряет принципиальное значение. Истинный метод познания состоит " в одном лишь познании чистого разума... его природы и законов" (107. Т.1. С.530).

Как человек познает окружающий мир? Будучи единством всех простых и в том числе главных модусов (души и тела), он обладает идеями , которые способны выражать производящие причины вещей. Именно такие идеи являются истинными.

Движение к истинам понималось Спинозой не в смысле отражения вещей в идеях ума. В познавательном процессе происходит, согласно Спинозе, как бы соединение ума с вещами, усвоение внешнего мира человеком. Достигается этот процесс через чувственное и рациональное познание. Однако чувственное познание, по мнению Спинозы, обычно ведет к субъективным ассоциациям и неотчетливым "универсалиям". Большая часть наших чувственных представлений ложна. К таким "плохим" универсалиям Спиноза относит понятия вкуса, цвета, тепла, холода, добра и зла, заслуги и греха, порядка и хаоса, пустоты, красоты, бога как личности. Все это субъективные порождения нашего сознания, иногда полезные, а чаще дезориентирующие и вредные.

К "хорошим" универсалиям Спиноза относил понятия, полученные при помощи рациональной интуиции. К ним он относил понятие субстанции, "самоочевидные определения" и простейшие следствия из них (например, положения математики). Интуиция является критерием истинности знания. Признак истинности состоит в самом факте его выдвижения. "...тот, кто имеет истинную идею, вместе с тем знает, что имеет ее, и в истинности вещи сомневаться не может" (107. Т.1. С.440). Здесь отчетливо прослеживается влияние картезианских идей о врожденной интуиции. Но идеи Спинозы отличаются от декартовских тем, что интуиция у Спинозы не связана ни с какими врожденными идеями. Его рациональная интуиция ориентирована на всемогущество определений: определения природы интуитивно истинны.

Анализ синтезирующих идей от Ф. Бэкона к выдающимся философам XVII в. показывает, что главным предметом философских дискуссий в Новое время являются вопросы познавательной деятельности. Главным итогом обсуждений явился общий для всех философов метафизический подход к познанию, хотя по генезису и последствиям он не всегда был одинаков. У одних (Декарт, Спиноза) он проистекал из особенностей главных наук этого столетия – математики и механики, а у вторых (Гоббс) – из метафизических поисков супранатуральных первооснов бытия. Метод первых еще в течение многих десятилетий соответствовал тенденциям развития наук, тогда как у вторых он в скором времени завел в тупик.

Однако и рационалисты, и эмпирики совершили научный и философский подвиг, освободив науку от средневековой схоластики, недоверия к знанию. Они заложили основы категориального аппарата теории мышления, подробно рассмотрев взаимоотношения видимости и реальности, свободы и необходимости, чувственности и рациональности, эксперимента и дедукции и т.д.

НЕМЕЦКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Классическая немецкая философия занимает период времени от середины ХVIII в. до 70-х годов ХIХ в. Ее представляют пять выдающихся умов человечества: И. Кант (1724-1804), И. Фихте (1762-1814), Ф. Шеллинг (1775-1854), Г. Гегель (1770-1831), Л. Фейербах (1804-1872). Первых двух чаще всего относят к субъективным идеалистам, двух последующих – к объективным идеалистам, а последнего – к материалистам. Таким образом, немецкая классическая философия охватывает собою все основные философские направления.

Классическая немецкая философия возникла и развивалась в общем русле западноевропейской философии Нового времени. Она обсуждала те же проблемы, которые поднимались в философских теориях Ф. Бэкона, Р. Декарта, Д. Локка, Дж. Беркли, Д. Юма и др., и пыталась преодолеть недостатки и односторонность эмпиризма и рационализма, материализма и идеализма, скептицизма и логического оптимизма и т.д. Немецкие философы усилили претензии разума на возможности познания не только природы (И. Кант) и человеческого "Я" (И.Фихте), но и освоение человеческой истории (Г. Гегель). Формула Гегеля "Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно" как раз и призвана была показать, что действительность разума может быть постигнута философией. Следовательно, по Гегелю, философия и есть время, постигнутое в мысли. Подобное высказывание имеется и у Бэкона: "... правильно называть истину дочерью времени, а не авторитета" (16. Т.2. С.46).

Классическая немецкая философия – это философия национальная. В ней отражаются особенности существования и развития Германии второй половины ХVIII в. и первой половины ХIХ в.: ее экономическая отсталость в сравнении с развитыми в то время государствами (Голландия, Англия) и политическая раздробленность. Неприглядная германская действительность породила немецкую мечтательность, выразившуюся в подъеме немецкого духа, в создании философских теорий и великих литературных произведений (И. Шиллер, И. Гете и др.). Нечто подобное совершила в середине ХIХ в. Россия, литература которой (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, И.С. Тургенев, Н.А. Некрасов и др.) поднялась над скованной цепями феодализма российской действительностью. Можно, вероятно, сказать, что тухлое болото жизни порождает духовную жажду вылезти из него и создать, хотя бы в мечтах, новую социальную действительность на сухом и красивом месте.

Немецкие философы – патриоты своего отечества, даже если оно и не соответствует их идеалам. В разгар войны с Францией, когда войска Наполеона стояли в Берлине (1808 г.), Фихте, сознавая грозящую ему опасность, произнес свои “Речи к немецкой нации”, в которых стремился пробудить самосознание немецкого народа против оккупантов. Во время освободительной войны против Наполеона Фихте вместе со своей женой посвятил себя уходу за ранеными. Гегель, видя всю неприглядность немецкой действительности, тем не менее заявляет, что прусское государство построено на разумных началах. Оправдывая прусскую монархию, Гегель пишет, что государство в себе и для себя есть нравственное целое, осуществление свободы.

Классическая немецкая философия противоречива, как противоречива сама немецкая действительность. Кант лавирует между материализмом и идеализмом; Фихте переходит с позиций субъективного на позиции объективного идеализма; Гегель, оправдывая немецкую действительность, с восхищением пишет о Французской революции как о восходе солнца.

Перейдем к краткой характеристике философских теорий каждого из представителей немецкой классической философии, решавших поставленные эпохой проблемы.

Философские идеи И. Канта

Докритический период . Иммануил Кант – основоположник классической немецкой философии. Его творческую биографию условно принято делить на два периода: докритический и критический. Это объясняется тем, что во второй период основные работы Канта начинались со слова "критика": "Критика чистого разума" (1781), "Критика практического разума" (1788) и "Критика способности суждения" (1790).

В работах докритического периода (примерно до 1770 г.) Кант основное внимание уделяет естественнонаучным проблемам.

Критический период . Кант впервые сформулировал три вопроса (хотя они постоянно стояли перед философией), через которые выражаются интересы человеческого разума: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Первый вопрос – гносеологический. Кант отвечает на него "Критикой чистого разума". Второй – практический. На него дает ответ "Критика практического разума". Третий – одновременно и практический и теоретический, так как, поясняет Кант, практическое служит руководством для ответа на теоретический вопрос.

Что я могу знать? В теоретической философии Канта этот вопрос разделяется на три других: как возможна чистая механика, как возможно чистое естествознание и как возможна метафизика в качестве науки?

Положение в философии ХVIII в. характеризовалось довольно резким противостоянием двух основных течений: эмпиризма и рационализма. Каждое из них претендовало на исключительное место в познании, отбрасывая противоположное за его непригодность. По мысли Канта, и эмпиризм, и рационализм имеют свои недостатки, которые должны быть устранены, и свои положительные качества. Эмпиризм восходит от множества единичных восприятий к общим понятиям. Это, безусловно, его заслуга. Но остается вопрос, каким образом от восприятия единичного можно перейти к дедуктивным умозаключениям, то есть к познанию общего? Эмпирики выводили рассудочные понятия из опыта, а затем начинали обсуждать предметы, выходящие далеко за пределы опыта. Это, по мысли Канта, недопустимо. Рационалисты уходили в такие высоты, обсуждали такие вопросы, предметы которых в опыте никогда не могут быть даны. К таким предметам (объектам) относятся идеи (ноумены) разума: Бог, бессмертная душа, загробное царство и др. Кант намеревается благополучно провести человеческий разум между мечтательностью локковского эмпиризма, юмовским скептицизмом и притязаниями рационалистов, чтобы "указать ему (разуму. – Авт.) определенные границы и тем не менее сохранять для него открытым все поприща его целесообразной деятельности" (52. Т.3. С.189).

Кант исходит из необходимости исследовать самый инструмент познания и его возможности. Тут Канту следует сразу же бросить упрек в том, что возможности познания можно исследовать только в процессе самого познания, а не до него. Этот сделанный Гегелем упрек в адрес трансцендентальной философии Канта вполне уместен. "Желание познавать прежде, чем приступить к познанию, – говорит Гегель, – так же несуразно, как мудрое намерение того схоластика, который хотел научиться плавать прежде, чем броситься в воду " (22. Т.1. С.95).

Кант разделяет мир на "вещи в себе" и "вещи сами по себе". "Вещи в себе" существуют объективно, то есть вне сознания человека. Но они непознаваемы, так как не могут быть даны ни в актуальном, ни в возможном в будущем опыте. Некоторые авторы считают, что, признавая существование "вещей в себе", Кант стоит на позициях материализма. Однако этот "материализм" весьма специфичен, ибо к "вещам в себе" Кант относит Бога, бессмертную душу, загробное царство, идеи, идеалы и т.п., а также, возможно, первые основания материального мира. Он не согласен, скажем, с утверждением Фалеса, что в основе мира что-то все же находится и это что-то он называет "вещью в себе". Иначе говоря, Кант "вещами в себе" называет все то, что в опыте не дается и в существование чего можно только верить. Поэтому он и заявляет: "Мне пришлось ограничить знание , чтобы освободить место вере " (52. Т.3. С.95).

Кант утверждает, что мы не знаем, каковы вещи сами по себе, но знаем их лишь такими, какими они нам даются, являются в опыте. Вещи сами по себе познаваемы, но лишь в качестве явлений (феноменов), наших представлений о них. Явления – это образы сознания и существуют только в сознании.

Это утверждение Канта послужило для некоторых комментаторов немецкого философа основанием для отнесения основоположника немецкой классической философии к категории субъективных идеалистов. Однако подобный пируэт, думается, не основателен, ибо, во-первых, Кант сам заявляет о своей непричастности к идеализму: "нам даны вещи как вне нас находящиеся предметы наших чувств...", "я, конечно, признаю, что вне нас существуют тела, то есть вещи, относительно которых нам совершенно неизвестно, каковы они сами по себе, но о которых мы знаем по представлениям, доставляемым нам их влиянием на нашу чувственность" (52. Т.4, ч.1. С.105). "Разве можно назвать это идеализмом? – спрашивает Кант и отвечает: – Это его прямая противоположность" (52. Там же). Обвинители Канта в идеализме почему-то начисто забывают, что Кант ведет речь о познании. Тут Кант совершенно прав, заявляя, что в нашем сознании находятся не сами познаваемые вещи, а только их образы (феномены), наши представления о вещах в таком виде, как мы их ощущаем, чувствуем.

Следуя по колее эмпиризма, Кант утверждает опытное происхождение наших знаний. "Всякое наше познание начинается с опыта" (52. Т.3. С.105). Помимо опытного знания Кант выделяет априорное знание как безусловно независимое от всякого опыта. Априорное знание обладает двумя качествами: необходимостью и строгой всеобщностью, неразрывно связанными между собой. Но ими пользоваться можно и порознь. От этого их безошибочность не нарушается. Этот кантовский априоризм можно трактовать как знание, полученное нами от прошлых поколений. Напр., нет никакой необходимости взрывать фундамент здания, чтобы на опыте выяснить, уцелеет само здание или разрушится. Априорно известно: оно разрушится.

Посредством чувств мы получаем единичные, разрозненные, случайные, хаотичные созерцания, оформление которых осуществляется априорными формами чувственности – пространством и временем, имманентными субъекту познания. На материал чувственного созерцания накладываются априорные формы, посредством которых Кант утверждает активность познающего субъекта. Как они были получены субъектом, Кант не объясняет. Он исходит из факта, что они принадлежат субъекту изначально, являются всеобщими и необходимыми. Их объективность Кант усматривает лишь в их общезначимости, интерсубъективности. Это дает возможность каждому субъекту хаос чувственных созерцаний располагать в определенной последовательности. Так Кант отвечает на вопрос, как возможна чистая математика. Иначе говоря, чистая математика как наука возможна лишь в качестве опирающейся на опыт дисциплины.

Отвечая на вопрос, как возможно чистое естествознание, Кант для ответа на него постулирует априорные синтетические категории рассудка, которые представляют собою чистую форму, лишенную всякого содержания. С их помощью происходит синтезирование чувственных созерцаний и осуществляется переход к мысли. Созерцания могут быть только чувственными. Способность мыслить предмет чувственного созерцания – прерогатива рассудка. "Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один нельзя было бы мыслить. Мысли без содержания пусты, созерцания без понятий слепы" (52. Т.3. С.155). Чистое естествознание не может существовать, не опираясь на чистую математику. Их предметы – чувственный материал, синтезируемый априорными формами чувственности и рассудка. В последнем случае речь идет об активности самого субъекта познания. Так Кант объединяет эмпиризм и рационализм. Он нисколько не сомневался в существовании математических и естественнонаучных дисциплин.

Отвечая на вопрос, как возможна метафизика в качестве науки, Кант ступает на зыбкую почву разума. Метафизика как наука возможна лишь в том случае, если она пользуется материалом математики и естествознания. Но как только она выходит за пределы этих дисциплин и начинает обсуждать вопросы, которые в опыте не могут быть никогда даны, метафизика теряет свою научность. Она запутывается в противоречиях, присущих самому разуму. Такие понятия разума, как Бог, бессмертие души, загробный мир, идея, идеал и т.п., не могут быть предметом опыта и, следовательно, научного познания. Они трансцендентны. Их реальное существование проблематично. Нельзя научными методами доказать существование Бога. В его бытие можно лишь верить. Но с таким же основанием можно и не верить. То и другое зависит от самого человека. Бытие Бога наука не устанавливает. Все доказательства бытия Бога беспочвенны. "Все попытки чисто спекулятивного применения разума в теологии совершенно бесплодны и по своему внутреннему характеру никчемны" (52. Т.3. С.547). Правда, Кант все же считает, что в существование Бога лучше верить, чем не верить, ибо в конечном итоге Бог выступает в качестве гаранта моральности человека.

Итак, отвечая на вопрос, что я могу знать, Кант недвусмысленно отвечает: я могу знать только явления, получаемые субъектом через опыт. Вещи в себе человеческому знанию не доступны. Они трансцендентны, находятся по ту сторону чувственности.

Что я должен делать? С этим вопросом Кант вступает на стезю практического разума. Человек, чтобы быть моральным существом, обязан следовать долгу, какие бы препятствия перед ним ни стояли. Долг не есть нечто, навязанное человеку извне. Он определяется законодательной деятельностью человеческого разума. Поэтому человек свободно совершает свои поступки и несет за них ответственность. Поступая морально, то есть следуя долгу, человек реализует свою сущность, состоящую в том, что он рассматривает себя самого и каждого другого как самоцель, а не только средство. Кант формулирует гуманистический, но в высшей степени абстрактный, неисполнимый закон категорического императива: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству" (52. Т.4, ч.1. С.270).

Кант требует неукоснительного соблюдения закона категорического императива, какие бы препятствия этому ни чинились, не требуя никаких вознаграждений. "Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего приятного, что льстило бы людям, ты требуешь подчинения, хотя... и не угрожаешь" (52. Т.4, ч.1. С.413).

Немецкий мыслитель осознает, что человек все же чаще всего следует за склонностями, удовлетворяя свои интересы и потребности. Он стремится к личному счастью и благополучию, хотя они и являются чисто эмпирическими феноменами. Тем не менее люди удовлетворяются ими. Те же, кто действует по велению долга, в эмпирической действительности несчастны, материально бедны, над ними потешаются, считают их чудаками и т.п. Кант не может пройти мимо такой несправедливости и награждает человека долга. Награда эта весьма специфична.

На что я могу надеяться? Если в творческой части своей философии Кант отказывает Богу и душе в реальном существовании, то в практической части он признает бессмертную душу, Бога и загробное царство без доказательств. Признавая, что моральное совершенство человека проблематично, Кант вместе с тем полагает, что совершенствование его не имеет предела и уходит в бесконечность. Так что живущий по долгу человек может достигнуть высшего блага, если он будет иметь бессмертную душу. Так моральный человек награждается бессмертием. Постулируя бессмертную душу, Кант вынужден признать и существование Бога, ибо без бытия последнего существование души бессмысленно. Третьим постулатом является загробное царство, то есть место, где будет находиться бессмертная душа. Так Кант награждает человека за его следование долгу. Правда, награда эта приходит к нему лишь после физической смерти. Таков ответ Канта на поставленный выше вопрос.

Кант меняет местами божественное и человеческое: мораль дана людям не Богом, как утверждает религия; наоборот, люди верят в Бога, потому что они моральны.

Кантовская философия оказала сильное влияние на современников, которые в той или иной степени опирались на ее идеи.
В 60-е годы появилось целое философское течение под названием неокантианство, которое приспосабливало теорию Канта к новым историческим условиям.

Спиноза (Spinoza, d"Espinoza)

Биографические сведения. Бенедикт (Барух) Спиноза (1632– 1677) родился в семье еврейских эмигрантов в Амстердаме. Окончил семиклассное еврейское училище, где изучал древнееврейский язык, Библию и Талмуд, затем поступил в школу Франциска ванден-Эндена, славящегося своим свободомыслием, и там изучал латынь, физику, математику, естествознание. Здесь же познакомился с работами Дж. Бруно, Фр. Бэкона, Т. Гоббса, особое впечатление на него оказали труды Р. Декарта, учеником (картезианцем) которого он себя в дальнейшем считал.

Несоблюдение религиозных иудейских обрядов привело к тому, что он был подвергнут малому отлучению от синагоги (на месяц). Однако наказание не сломило Спинозу. Тогда раввины предложили ему ежемесячную пенсию, если он, хотя бы для вида, будет посещать богослужения, но Спиноза отказался. В 1656 г. Совет раввинов подверг его великому отлучению (навечно) и проклятию. Спиноза стал зарабатывать себе на жизнь, сначала помогая ван-ден-Эндену в преподавании, а затем (и до конца жизни) – шлифовкой оптических стекол . Раввины подали на Спинозу жалобу в городской магистрат с требованием изгнать его как опасного атеиста. Спиноза был вынужден покинуть Амстердам. Сначала он скитался по разным селам, а затем в 1670 г. переехал в Гаагу.

Публикация первой работы ("Принципы философии Декарта, изложенные в геометрическом порядке с приложением метафизических мыслей") сразу же принесла ему славу. В 1673 г. Спинозе предложили занять кафедру в Гейдельбергском университете при условии, что он не будет нападать на официальную религию, но он отказался. В том же году от имени короля Франции ему пообещали пенсию, если он посвятит королю одно из своих сочинений, на что он ответил: "Я свои сочинения посвящаю только истине". Умер Спиноза в 1677 г. от туберкулеза.

Основные труды. "Принципы философии Декарта, изложенные в геометрическом порядке с приложением метафизических мыслей" (1663), "Богословско-политический трактат" (издан анонимно в 1670 г.), "Этика" (издана посмертно в 1677 г.), "Политический трактат" (издан посмертно в 1677 г.).

Философские воззрения. Отношение к Декарту. Хотя Спиноза и считал себя картезианцем и во многом действительно следовал Декарту, но по целому ряду принципиальных вопросов он далеко отошел от него: вместо декартовского дуализма у Спинозы прослеживается последовательный монизм, вместо деизма – пантеизм. Но вслед за Декартом Спиноза развил рационализм.

Онтология. Образцом строгости для Спинозы (как и для других философов этого времени) служила математика, и свои философские работы ("Принципы философии Декарта...", "Этика") Спиноза строил по образцу геометрии Евклида, т.е. задавая определения, выделяя исходные постулаты (аксиомы), и на их базе доказывая теоремы.

Центральное место в философии Спинозы занимало понятие субстанции. Он определял это понятие следующим образом.

"Под причиной самого себя (causa sui) я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представляема не иначе, как существующей" ("Этика" . Ч. 1. Определение 1).

"Под субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя, т.е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которой оно должно было бы образовываться" ("Этика". Ч. 1. Определение 3).

Это определение субстанции близко к декартовскому. Но Декарт допускал существование двух субстанций (материи и сознания), и они для своего существования нуждались во внешней причине, т.е. в Боге. У Спинозы это противоречие ликвидируется: есть только одна субстанция, являющаяся причиной самой себя. Она есть одновременно и Бог, и Природа, т.е. Бог = Природа (пантеизм). Эта субстанция является:

• 1) свободной, так как существует и действует исключительно в силу своей собственной природы;
• 2) вечной (не имеющей начала и конца во времени), так как ее существование заключено в ее сущности;
• 3) бесконечной (в пространстве);
• 4) не делимой и не имеющей частей.

Субстанция обладает бесконечным количеством атрибутов и проявляется в бесконечном количестве модусов.

"Под атрибутом я разумею то, что ум представляет в субстанции как составляющее ее сущность" ("Этика". Ч. 1. Определение 4). Различные атрибуты субстанции не тождественны друг другу и независимы друг от друга, каждый из них выражает бесконечность субстанции. Из бесконечного числа этих атрибутов людям известны только два: протяженность и мышление.

"Под "модусом" я разумею, состояние субстанции, иными словами, то, что существует в другом и представляется через это другое" ("Этика". Ч. 1. Определение 5). Модусы представляют собой некую реализацию атрибутов и их конкретизацию. Модусы бывают бесконечные и конечные. Бесконечные модусы занимают промежуточное положение между атрибутами и конечными модусами. Так, атрибут "мышление" проявляется в бесконечном модусе "бесконечный разум" и "бесконечная воля"; а атрибут "протяженность" – в бесконечных модусах "движение и покой". На базе бесконечных модусов каким-то образом возникают все конечные, т.е. различные, конкретные телесные вещи, явления, мысли. Но как происходит переход от бесконечных модусов к конечным, Спиноза не объясняет. Он только оговаривает, что всякий конкретный конечный модус имеет своей причиной также нечто конечное, и так до бесконечности.

Субстанция (Бог = Природа) с ее атрибутами составляет "природу творящую " (natura naturans), а модусы, т.е. мир конечных вещей, есть "природа сотворенная " (natura naturata). Природа творящая – это причина, а природа сотворенная – следствие данной причины; при этом следствие не может существовать без порождающей ее причины, а причина, в силу своей сущности, не может не породить данное следствие. Таким образом, все существующее в природе, сотворенной – в мире конечных телесных вещей (модусов) – является причинно-обусловленным, закономерным и необходимым, нет ничего случайного; тем самым, по учению Спинозы, в мире царит строжайший детерминизм .

Гносеология. Спиноза считал, что в принципе мир познаваем, но происходит это не потому, что в нашем сознании есть некие врожденные идеи (как полагал Декарт), и не потому, что в наше сознание попадают впечатления от вещей внешнего мира (как считал Фр. Бэкон, Гоббс и многие другие).

Человеческое сознание и все мысли (конечные модусы) есть результат проявления модуса "бесконечный разум", а последний, в свою очередь, – атрибута "божественное мышление". Аналогично все конкретные явления и вещи и в том числе человеческое тело (конечные модусы) через посредство бесконечных модусов "движение и покой" восходят к атрибуту "протяженность". Сами по себе атрибуты не воздействуют друг на друга и никак не связаны между собой. Таким образом, две области конечных модусов – "мыслей" и "вещей или явлений" – оказываются полностью изолированными друг от друга. Тогда каким же образом наши мысли могут содержать знание о вещах и явлениях?

Решение проблемы коренится в понимании сущности атрибутов: каждый атрибут в равной степени, а именно полностью, выражает Божественную субстанцию (Бог = Природа), а значит, все модусы одного атрибута должны совершенно соответствовать модусам другого атрибута. Следовательно, наши человеческие мысли (конечные модусы) должны соответствовать другим конечным модусам – вещам и явлениям: "Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей" ("Этика". Ч. II. Теорема 7) (схема 104).

Схема 104.

Отсюда следует несколько парадоксальный вывод о том, что в принципе нет ложных мыслей и идей, и можно различать только более или менее адекватные. Соответственно, Спиноза выделяет четыре вида познания, трактуя их как различные степени познания: 1. Мнение; 2. Чувственное познание (воображение); 3. Рациональное познание; 4. Интуитивное познание (табл. 62). Высшим является интуитивное познание, в котором происходит видение вещей, исходящих от Бога = Природы.

Таблица 62

Спиноза: виды познания

Тип познания	Источник	Характеристика	Объект познания
	Узнаем понаслышке от других людей	Почти совсем не адекватное; (например, типичные для богословов ссылки на авторитет Священного Писания)	Произвольные объекты
Чувственное познание		Мало адекватное; смутное, неясное, "беспорядочные образы"	Конкретные вещи и явления (Петр, эта береза, этот дождь); общие понятия (дерево, человек, идущий дождь)
Рациональное познание	Рассудок	Адекватное; научное познание, типичное для математики и физики, но имеющее место и в других сферах	Идеи количества, формы, движения и т.п.; неизбежные связи между идеями и в особенности причинно- следственные связи
Интуитивное познание	Интуиция	Абсолютно адекватное; ясное и отчетливое; видение вещей, исходящими от субстанции Бог = Природа	Сущности вещей и явлений

Этика. Обращение к человеческому разуму, стремление понять его суть и границы не преследует у Спинозы (как это было у Декарта, Фр. Бэкона, Ньютона и др.) стремления создать научную методологию.

Как и многие античные мыслители, главную цель философии Спиноза видит в обретении счастья, для чего необходимо полное освобождение от страстей. Но так как все в мире взаимосвязано и причинно обусловлено, то для такого освобождения необходимо понять, что такое природа вообще и какова человеческая природа в частности. Отсюда: познание природы не самоцель, а средство. И девизом Спинозы стали слова: "Не смеяться, не плакать, не отворачиваться, но понимать!"

Познание своей природы позволяет человеку подчинить свои страсти господству разума, и тогда человек перестает быть их рабом, становится свободным, т.е. ни к чему не принуждаемым, и может по своей воле действовать в соответствии с законами природы: "Свобода – есть познанная необходимость!"

Судьба учения. Монизм, пантеизм и рационализм Спинозы оказал заметное влияние на таких представителей немецкой классической философии, как Шеллинг и Гегель, а критика религии, предпринятая Спинозой, послужила теоретической основой для антиклерикальной деятельности просветителей (схема 105).

Схема 105.

• Семья бежала из Португалии, спасаясь от преследований инквизиции, так как, приняв для видимости христианство, сохранила прежнюю веру (иудаизм).
• Отлучение означало, что никто из правоверных евреев не имеет права с ним общаться – ни в каком виде на протяжении всего срока отлучения.
• Голландия в это время стала центром изготовления оптических приборов (телескопов, микроскопов). Стекла шлифовали вручную.
• Все цитаты даются по изданию: Спиноза Б. Избранное. Минск, 1999.

3. Достоверное познание и рационализм Спинозы. Роль интуиции и «геометрического метода»

Несовершенства как опытного, так и абстрактного знания порождают бесплодные споры, часто ведущие к скептицизму. Борьба против скептицизма занимает значительное место в методологии и гносеологии Спинозы. Чтобы уяснить причины этой борьбы, следует иметь в виду неоднозначность философских и социальных функций скептицизма.

Возникнув в античности, это направление отражало некоторые существенные особенности научно-философского мышления той эпохи, в частности отсутствие тогда экспериментального знания. Вместе с тем острие скептицизма в античности было направлено против многочисленных религиозных представлений, особенно с тех пор, когда эти представления стали оказывать все более мощное воздействие на философские учения, порождая теологические идеи, претендовавшие на абсолютную значимость и безошибочность. Когда скептицизм в ряду других античных философских учений был возобновлен в эпоху Возрождения в особенности французским гуманистом и философом Монтенем, он и тогда приобрел прежде всего антидогматическую и антитеологическую функцию, ибо подрывал притязания многочисленных христианских теологов на незыблемость тех «истин», которые они проповедовали и защищали.

Однако скептицизм скрывал в себе и другую сторону. Она состояла в подрыве притязаний на возможность достичь достоверных знаний не только в области теологии, где такие притязания действительно не имели под собой логических оснований, но и в области науки, где достоверность истин составляет одно из решающих оснований для их существования. И нужно сказать, что многие теологи рассматриваемой эпохи перед лицом энергичного наступления науки на религию стали поощрять некоторые скептические умонастроения и учения и стали видеть в них не столько врагов, сколько союзников. Это и объясняет решительное отвержение скептических аргументов рядом передовых философов изучаемой эпохи, особенно теми из них, кто подобно Декарту видел в достоверности математического знания высший образец и критерий всякого другого знания.

Спиноза - один из наиболее видных философов-антискептиков, ибо «с ними… не может быть речи о науках» (8, 1 , 334). Одна из весьма существенных причин рассмотренного выше отношения Спинозы к эмпирическому знанию состояла в невозможности на основе его рассеять скептическое истолкование познания. Отражая смутный и колеблющийся опыт индивида, неадекватные идеи представления скорее подкрепляют аргументы скептиков, чем опровергают их. В значительной мере то же самое приходится утверждать и относительно абстрактного знания, состоящего из универсальных понятий.

Совершенно другой характер носит, согласно Спинозе, знание рационально-разумное, математико-геометрическое прежде всего. Его истины носят сверхиндивидуальный характер, ибо связь между субъектом и предикатом в суждениях математического типа совершенно необходима. Такие истины, называемые Спинозой общими понятиями (notiones communes), полностью лишены, по его убеждению, каких бы то ни было элементов субъективизма. Именно такие понятия, выражающие адекватную истинность, составляют основу принципиального единства человеческого разума. Утверждение его - один из устоев рационализма передовых философов рассматриваемой эпохи.

Второй род познания Спиноза называет рассудком (ratio) или разумом (intellectus). Он чаще употребляет последний термин.

Общие понятия, какими оперирует этот род познания, суть прежде всего понятия математические. Они представляются философу-рационалисту единственно адекватными, истинными. Свидетельство такой истинности он усматривает в постоянной связности данных понятий в дедуктивном процессе выводного знания, всегда приводящем к достоверным результатам. Логическая связность, системность с точки зрения рационалистической методологии Спинозы представляет важнейший критерий, отличающий адекватную истинность рассудка от неадекватной, только частичной истинности представления. Если деятельность представления, первого рода познания подчиняется случайным привычкам ассоциаций, то деятельность рассудка, или разума, совершается по строгим законам логического следования. Абсолютизируя их, автор «Трактата об усовершенствовании разума» называет человеческий ум, развивающий дедуктивный процесс выводного знания, «как бы некиим духовным автоматом» (8, 1 , 349).

Другая решающая особенность разума, отличающая его от воображения, состоит в нечувственном характере его деятельности. Если на стадии представления человеческая душа определяется в своей деятельности внешними вещами, так или иначе детерминирующими ее тело, воздействующими на его органы чувств, то на стадии рассудка, или разума, она «определяется к уразумению сходств, различий и противоположностей между вещами изнутри», а не «извне , случайно встречаясь с вещами», как это имеет место на предшествующей стадии (там же, 431). Сила воображения и интенсивность представления прямо пропорциональны количеству чувственных контактов человеческой души с внешними вещами. Логическая же связность адекватных идей разума, напротив, обратно пропорциональна такого рода контактам, ибо, «чем более действия какого-либо тела зависят только от него самого и чем менее другие тела принимают участия в его действиях, тем способнее душа его к отчетливому пониманию» (там же, 415).

Борьба против скептицизма и еще более того стремление отстоять суверенность «естественного света» человеческого ума от непрекращавшихся посягательств сверхъестественного «откровения божия», весьма характерные для Декарта, в еще большей мере были свойственны Спинозе и стали одной из первых причин его утверждения о нечувственном характере адекватных истин, слагавшихся в дедуктивную систему. «…Вещь тогда постигается, когда она усваивается чистой мыслью помимо слов и образов», - писал автор «Богословско-политического трактата», ибо «невидимые вещи и те, которые суть объекты только духа, могут быть видимы не иными какими очами, как только посредством доказательств…» (8, 2 , 70, 182).

Ориентация Декарта, Спинозы и других рационалистов рассматриваемого века на математическое знание, дедуктивные цепи которого расценивались как модель всякого знания, с необходимостью требовала признания неких исходных положений в качестве истин, присущих самому человеческому уму, который без них просто не был бы способен ни к какой познавательной деятельности. Сама такая необходимость вытекала из сугубо неисторического истолкования человеческого мышления, особенно высших его функций. В этом отношении философия XVII столетия мало чем отличалась от философии предшествующих веков. Указанная сторона рационалистической гносеологии названного века неразрывно связана с проблемами интуиции.

В предшествующей традиции интуиция истолковывалась иногда как непосредственное, чувственное, созерцание. Еще чаще под интуицией понимали непосредственное интеллектуальное познание, которое никак не связано с дискурсивной, логической, деятельностью. Такое понимание было, в частности, свойственно мистикам-пантеистам, настаивавшим на возможности непосредственного контакта с бесконечным и безличным богом.

Великие рационалисты данного столетия, начиная с Декарта, осмысливая математическое познание и обобщая его методы, переосмыслили и понимание интуиции. Интуиция, писал Декарт в «Правилах для руководства ума», отнюдь не может быть отождествлена с чувственным знанием. Напротив, это «простое и отчетливое… прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция…» (20, 86). Из этого сугубо рационалистического декартовского определения интуиции совершенно очевидна ее интеллектуальная природа. В противоположность иррационалистической, мистической традиции предшествующей и современной ему религиозно-идеалистической философии в истолковании интуиции Декарт тесно увязывает ее с логическим процессом, считая, что последний просто не может начаться без некоторых исходных, предельно ясных понятий и положений.

Понимание интуиции как непосредственного контакта с бесконечным божественным существом, присутствующим как во всей природе, так и в человеческой душе, молодой Спиноза первоначально, по всей вероятности, почерпнул в пантеистической традиции. Следы такого понимания, особенно четкие в «Кратком трактате о боге, человеке и его счастье» и в «Трактате об усовершенствовании разума», мы находим и в «Богословско-политическом трактате», и в ряде писем Спинозы, и даже в «Этике». Но в последних произведениях явно взяло верх картезианско-рационалистическое истолкование интуиции как интеллектуальной. Она определяется философом как третий род познания. Характерно, что все три рода познания не раз иллюстрировались им следующим математическим примером.

Даны три числа, и нужно найти четвертое, пропорциональное им. Купцы, не мудрствуя лукаво, отыскивают это число по способу, который в свое время сообщили им другие люди, не приводя никаких доказательств. Это и характерно для первого рода познания и для того способа восприятия, который философ назвал восприятием «понаслышке». Но к правильному решению можно прийти и чисто эмпирическим путем - посредством перемножения всех чисел, пока не будет выведено общее положение, согласно которому искомый результат получается умножением второго числа на третье и делением полученного числа на первое. Этот способ иллюстрирует познание «из беспорядочного опыта». Математики же, понимающие природу пропорции, знают, какие числа пропорциональны между собой, и поэтому находят искомое число безо всякого затруднения. Их действия и иллюстрируют третий способ восприятия и второй род познания, осуществляющийся в форме определенной дедукции.

Но еще выше него четвертый способ восприятия, составляющий третий род познания. Это как раз интуитивное знание, которое сразу, мгновенно схватывает соразмерную пропорциональность заданных чисел. Но хотя, таким образом, искомая истина в этом случае усматривается непосредственно, тем не менее сама эта непосредственность опосредствована предшествующим знанием математика. Последний был бы просто не способен к интуитивному решению такой задачи, если бы предварительно не знал правила пропорциональности и не пользовался им. Тем самым интуитивный акт оказывается неразрывно связанным с актами дискурсивными. Тождественность их результатов может быть и подвергнута практической проверке и выражена в словах.

Таким образом, уже этот пример свидетельствует об интеллектуалистическом истолковании Спинозой интуиции.

Но мы не находим у великого рационалиста ни сколько-нибудь четкого размежевания сфер приложения второго и третьего родов познания, ни однозначного определения последнего. Совершенно ясно, однако, из «Этики», что оба этих способа познания как источник достоверных истин противопоставляются первому роду чувственно-абстрактного, имагинативного знания как источнику практически необходимых, но совершенно недостоверных истин. Необходимая связь двух высших родов познания и тем самым интеллектуальный характер интуиции явствует и из того, что по категорическому убеждению автора «Этики» она не может возникнуть из первого рода познания, а только из второго (см. 8, 1 , 607). Ведь оба они - сверхчувственны.

Взаимопроникновение интуиции и дедукции проявляется в «материи» рационально-достоверного познания - общих понятиях. В противоположность универсальным понятиям, сформировавшимся на основе всегда неустойчивого опыта и являющимся продуктами более или менее искусственной абстракции, общие понятия непосредственно, интуитивно даны уму. В силу этого они и составляют, по Спинозе, «фундамент рассуждения», исходный пункт дедуктивной цепи, приводящей к достоверному результату.

Совершенно очевидно, что Спиноза покидает здесь позиции номинализма, на которых он стоял в истолковании абстрактного знания. Последовательный номинализм Гоббса стал у английского материалиста важнейшим элементом его сенсуалистической теории познания. Отсюда отрицание Гоббсом интуиции и интуитивного знания как состоящего из истин, совершенно не зависящих от нашей чувственной информации. Рационализм же Декарта и Спинозы неотделим от признания интуитивности некоторых важнейших истин, без которых невозможен весь последующий процесс рационально-дедуктивного познания.

Интуитивное знание, согласно Спинозе, имеет и непосредственное отношение к познанию сущностей вещей. Называя их также природами вещей, из которых могут быть выведены все свойства последних, философ мыслит сущности как некие вечные, вневременные истины (см. 8, 1 , 78; 2 , 68). Понимаемые таким образом сущности отнюдь не могут быть определены исходя из универсальных понятий, как это обычно делали схоластики. Они могут быть определены исходя из общих понятий и путем составления правильных, точных определений, дефиниций. Подчеркивая вслед за Гоббсом значение составления таких определений, представляющих собой «возможно точные объяснения знаков и имен, которыми обозначаются соответственные предметы…» (8, 1 , 175), Спиноза в отличие от него связывает составление определений с деятельностью интуиции, постигающей сущности вещей. И здесь Спиноза выступает как рационалист-картезианец, стремящийся «объяснять не значение слов, а сущность вещей», давать не словесные, а предметные определения (там же, 512).

Такие определения должны представлять собой аналитические суждения , истинность которых с необходимостью вытекает из содержания субъекта и предиката и совершенно не зависит от полного случайностей и противоречий эмпирического обобщения, лежащего в основе универсальных понятий. Из самого определения треугольника, его «сущности» вытекает равенство его углов двум прямым. Увязывая, таким образом, интуитивное знание с составлением точных определений, выражающихся в аналитических суждениях, Спиноза совершенствует декартовское определение интуиции, цитированное выше. В последнем истинность интуиции определяется такими признаками, как предельная простота, ясность и отчетливость мыслимых посредством нее понятий. С точки же зрения автора «Этики», такого ощущения истинности еще недостаточно для полной уверенности в ней, ибо оно может заключать в себе более или менее значительный элемент субъективизма. Истинность интуиции становится для всех бесспорной, если она выражена в точных определениях, аналитических суждениях. Только выявление таких суждений, выражающих самую сущность вещей, спасает нас от всякого субъективизма, а тем самым и скептицизма. Вместе с тем оно доставляет, согласно Спинозе, имманентный критерий истинности .

Для рационализма Декарта истинные, прежде всего интуитивные, понятия выражают наиболее глубокую сущность объективного мира природы. С точки же зрения номинализма Гоббса точность определений сама по себе не имеет отношения к вещественному миру. Спиноза подобно Декарту трактует истину как такое знание, которое выражает совершенно объективные свойства и связи вещей («формальные», то есть выражающие некие формы, или сущности, вещей). Но истинную идею, постигаемую посредством интуиции и выражаемую в точных дефинициях, рационалист обычно называет такой адекватной идеей (idea adaequata), «которая, будучи рассматриваема сама в себе без отношения к предмету, объекту (objectum), имеет все свойства или внутренние признаки истинной идеи» (8, 1 , 403).

Адекватная идея аналитически выражает свою истинность и не требует соотнесения ее с предметом. В силу этого она и представляет собой имманентный критерий истинности. Отсюда центральный принцип спинозовского рационализма в его учении об истине: «Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи» (там же, 440).

Совершенно очевидна несостоятельность этого сугубо рационалистического истолкования критерия достоверности знания, игнорирующего практическую деятельность людей, посредством которой даже наиболее ясные понятия постоянно сопоставляются с вещами и уточняются в процессе такого сопоставления. Как метафизический рационалист Спиноза не видит необходимости в такого рода сопоставлении. Адекватные идеи, устанавливаемые посредством интуиции и выражаемые в точных дефинициях, составляют абсолютность истинности , противопоставляемой относительности лжи, связанной с опытно-абстрактным знанием.

Именно в силу своей абсолютности адекватные идеи, общие понятия, развертывающиеся в аналитические суждения, и могут служить критерием истинности, показателем степени правдивости наших знаний. Ведь в них преобладают неадекватные идеи, почерпнутые в опыте, а в этих идеях истина и ложь перемешаны в самой различной степени. Адекватные же идеи доставляют эталон достоверности, посредством которого подлинное знание может быть отличено от смутных, недостоверных мнений.

Противопоставление Спинозой знания, почерпнутого в опыте, и знания, обязанного своим происхождением собственно умственной деятельности человека как знания недостоверного и достоверного, отражало ряд установок в истолковании знания, характерных как для его эпохи, так в значительной мере и для многих предшествующих веков, начиная с античности. Кое в чем оно отражало истолкование знания, присущее всей домарксистской философии. Оно отражало, во-первых, сугубо неисторическое понимание высших, теоретических функций человеческого ума, в особенности интуиции, что и в античности, и тем более в эпоху средневековья приводило к обожествлению этих функций. В эпоху Спинозы передовые философы, как и сам он, встали на путь секуляризации, рассматривая указанные функции как чисто человеческую деятельность. Но и они были далеки от историзма в понимании этих функций, которые они тесно увязывали теперь с математическим знанием. Абсолютизируя последнее, они видели в достоверном знании - существенно отметить отсутствие тогда такого важного раздела математики, как теория вероятностей, - главное проявление «естественного света» человеческого ума в его противоположности сверхъестественному «откровению божию», как и всему смутному и неустойчивому, что связывалось с чувственным опытом.

Абсолютизация математического знания в его элементарной форме, восходящей к Евклидовым «Началам», едва ли не наиболее яркое свое выражение нашла в том, что сам Спиноза называл «геометрическим методом». Если открытие подлинных истин, выражаемых общими понятиями, происходит, как считал Спиноза вслед за Галилеем, Декартом, Гоббсом и другими философами его века, с помощью аналитического метода, разлагающего исследуемый объект на максимально простые элементы, то воссоздание целостной картины осуществляется синтетическим методом. Автор «Этики» и называл его геометрическим. Спиноза предпринял в этом главном своем произведении грандиозную попытку применить аксиоматический метод к изложению всего круга философских знаний, включая сюда и сферу человеческого поведения, труднее всего поддающуюся обобщению.

Эта установка Спинозы стала наиболее радикальным проявлением рационалистической методологии в рассматриваемом столетии. Автор «Этики» использовал в нем приемы Евклидовой геометрии, забывая о том, что строгость ее аксиом, постулатов, теорем, точность ее доказательств основывается на однозначности ее понятий и терминов. Вне сферы математики, в особенности в области человеческой жизни, такого рода точность составляет скорее исключение, чем правило. Многозначность философского языка легко разрывала геометрическую схему изложения «Этики», и сам автор вынужден был все чаще и чаще отказываться от нее, прибегая к многочисленным схолиям, прибавлениям и предисловиям, в которых он обычно более ясно и сжато излагал свою точку зрения. В целом «геометрический способ» изложения в сущности затрудняет чтение «Этики», многие принципиальные положения которой нередко формулируются в случайном контексте.

Будучи убежден, что с помощью «геометрического способа» он излагает вневременную логику мира природы и человека, Спиноза в духе своего века исходил из сугубо неисторического понимания человеческого познания. И в этих условиях естественно, что он видел в Евклидовых «Началах» образец достоверности, ибо понимание этого произведения доступно каждому человеку, наделенному способностью к логическому мышлению. Такое понимание, говорит автор «Богословско-политического трактата», не требует знания «жизни, занятия, характера автора, ни кому, на каком языке и когда он писал» (8, 2 , 119).

Однако, подчеркивая неисторизм спинозовского истолкования познания, свойственный в сущности и всем другим философам того века, нельзя не отметить, что известные, хотя и небольшие, элементы исторического истолкования познания мы находим у автора «Трактата об усовершенствовании разума». Опровергая здесь аргументацию скептиков, отвергавших возможность достоверного знания на том основании, что нет ни одного устойчивого критерия такого знания, и отодвигавших такой критерий в бесконечность, философ доказывал несостоятельность скептицизма, ссылаясь на практику человеческого познания и действия. Согласиться со скептиками и признать, что люди ничего не в состоянии познать, поскольку у них никогда нет устойчивого критерия такого познания, все равно что признать невозможность для людей начать, например, ковать железо. Ибо для этого необходим молот, сделать который можно только другим молотом, и так до бесконечности. Между тем люди обычно начинают с того, что делают самые простые орудия, с помощью которых создают более сложные, все более и более совершенствуя их. Точно так же обстоит дело с «умственными орудиями», которые тоже совершенствуются в процессе познания, ибо человеческий дух, «больше понимая, тем самым приобретает новые орудия, при помощи которых еще легче расширяет понимание» (8, 1 , 329 и 331).

Нам остается рассмотреть еще один смысл, в каком философ толкует интуитивное знание. Этот смысл почерпнут философом из пантеистической традиции и отсутствует в методологии Декарта. Под интуицией Спиноза понимает также постоянное стремление человеческого духа к целостному охвату объекта, завершаемому познанием наиболее грандиозного объекта, каким является природа-вселенная. И лишь тогда, когда осуществлено это последнее знание, можно считать завершенной мировую связь всех истин. Лишь на этой ступени полностью выявляется абсолютный характер истины, которая и освещает бесчисленные ступени ложности-истинности, ведущие к ней. Такой интуитивно-целостный охват всей Вселенной называется познанием ее разумом «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis).

Максимальная целостность знания, достигаемая в масштабе всей Вселенной, с необходимостью приводит Спинозу к выводу о существовании в самой природе такой объективной способности, которую он назвал бесконечным разумом (intellectus infinitus). Его определяющее свойство - познавать всегда все ясно и отчетливо. Совершенно очевидно, что этот метафизический идеал завершенного в масштабе всей Вселенной знания представляет собой онтологическую проекцию того неисторического взгляда на высшую теоретическую способность человеческого духа, о которой говорилось выше.

Одно из важнейших его свойств состоит в способности к образованию двоякого рода идей. Некоторые идеи разум образует «абсолютно, а некоторые из других». Творческая способность человеческого духа, совершенно не зависящая от его телесно-чувственной деятельности, с наибольшей силой проявляется именно в образовании идей первого рода - идей бесконечности, а точнее говоря, идеи актуальной, завершенной, раз навсегда данной бесконечности. Вторые идеи - это все идеи количества, всегда ограниченные и зависящие от других идей. Так, любое тело воспринимается нами как результат движения каких-то плоскостей, плоскость - движения линий, а линия - движения точки (см. 8, 1 , 356).

Решающей идеей Спинозе представляется идея абсолютной, актуальной бесконечности как наиболее ясная изо всех идей человеческого духа, если ему удается полностью отрешиться от смущающих дух чувственных идей. Эта главная идея кладет начало всем другим идеям (см. там же, 332 и 351) и составляет самый глубокий фундамент достоверного знания (см. 8, 2 , 122). Отправляясь от нее, можно постичь «всю природу, как она реально существует в себе» (8, 1 , 168).

Самый общий вывод интуитивно-рационалистической методологии Спинозы состоит в том, что максимально достоверное, подлинно философское понимание природы достигается не тогда, когда мы исходим из опытно-чувственных идей, начиная с познания внешних тел, а только тогда, когда отправляемся из глубин собственного духа. И только в этом случае философски мыслящему уму удается полностью преодолеть свою субъективность и выйти на широкие просторы природы-вселенной, ибо «то, что заключается в уме объективно , необходимо должно существовать в природе» (8, 1 , 388). Уже с начала своей философской деятельности нидерландский мыслитель был убежден в том, что четко сформулировано в «Трактате об усовершенствовании разума», а именно - в единстве, «которым дух связан со всей природой» (там же, 323). Теперь нам и пора обратиться к этому учению о природе.

Бенедикт (Барух) Спиноза (1632 - 1677 гг.) -- один из выдающихся философов ХVII в. Помогал отцу в торговом деле, даже возглавлял его после смерти отца. Чтобы вернуть в лоно религии еврейской общины, Спинозу пытались подкупить и даже убить. Его подвергли "великому отлучению ", что означало изгнание из общины. Свою жизнь вне общины Спиноза обеспечивал шлифовкой линз. Первое произведение - "О боге, человеке и его счастье " - Спиноза, по-видимому, написал для своих учеников, членов его кружка. Он автор "Трактата об усовершенствовании интеллекта " (неоконченного), а также таких сочинений, как: "Богословско-политический трактат ", "Этика ", др.

В центре внимания Спинозы вопросы этики. Метафизику он счи­тал введением в свою этику. Но именно вопросы метафизики стали глав­ным содержанием его сочинений. Метафизика Спинозы содержала как онтологию, так и гносеологию. Наряду с Декартом Спиноза - один из главных представителей рационализма ХVII в., как в методологическом, так и в гносеологическом смысле слова. Был сторонни­ком познаваемости мира. Спиноза призывал различать идеи, во­зникающие в представлении, или воображении, связанные с деятельнос­тью органов чувств, и идеи, выражающие суть человеческого понимания, независимого от органов чувств. Чувственные идеи - смутны, идеи же человеческой души, или ума, - всегда ясны. Без идей ума невозможно никакое достоверное знание. Образец такого знания дает математика .

Чувственное знание , как первый род познания, - это представление, воображение. Оно всегда смутно, т.к. является созерца­нием человеческим умом внешних тел посредством идей о состоянии собственного тела. Эти идеи выступают как образы. Они имеют сложный состав, заключают в себе не только природу внешних тел, но и природу самого человека, его тела, его чувственных органов. Чувственные идеи порождаются «беспорядочным (смутным) опытом».

Связь чувственных образов в сознании случайна, ассоциативна, индивидуальна. Память, хранящая чувственные образы, всегда связана с привычками людей. Образы как идеи чувственного опыта субъективны. Но, считал Спиноза, их нельзя рассматривать как только ложные. В них отражены стороны, черты, признаки объективной природы вещей. Хо­тя в них преобладает человеческая субъективность, в образах содержится определенный элемент истины , сколь бы незначительным он ни был. Так, суждение необразованного человека о том, что Солнце - совсем небольшое тело, при всей ошибочности заключает элемент истины, со­стоящий в признании существования Солнца и его действия на нас.

Ложную идею Спиноза считает неадекватной идеей , такой, в кото­рой объект отражается лишь частично. Это означает, что частичная ис­тинность провозглашается полной, завершенной. Ложность познания не абсолютна, а относительна. Она означает фрагментарность познания, и может иметь самые различные степени.

Познание "через беспорядочный опыт" самое обширное, массовидное. Без него невозможна ничья жизнь. В повседневной жизни "мы многое делаем на основании предположения". Здесь преобладает вера , без которой невозможна человеческая деятельность; "нам приходится следовать тому, что наиболее вероятно". Человек "умер бы от голода и жажды, если бы не захотел пить и есть до тех пор, пока у него не было бы совершенного доказательства того, что пища и питье пойдут ему на пользу".

Спиноза отрицательно высказывался об индуктивном методе Бэкона. С помощью такого метода можно выяснить теили иные случайные признаки вещей, но невозможно установить ни одной досто­верной, необходимой истины. Достоверные истины устанавливаются чисто логически, независимо от опыта. Однако, достоверные истины непрерывно требуют опытного подкрепления. Опыт при этом носит подчиненный характер: с его помощью мы констатируем существование вещи, факта, но не в силах раскрыть их сущность. Теоретическая ценность опыта у Спинозы невелика, хотя на нем основываются такие эмпирические науки, так медицина и педагогика.

Второй способ восприятия первого опытного рода познания Спино­за называл восприятием "понаслышке" . Такое восприятие возникает на основе пассивно воспринимаемой словесной информации. Этим люди пользуются столь же часто, как и беспорядочным опытом. Первый род знания Спиноза называет не только воображением, но и мнением. Но мнение не­возможно без слов, помогающих людям вспомнить о чем-либо и образо­вать об этом те или иные идеи.

Восприятие "понаслышке" подразумевает как обыденное знание, так и схоластическую философию. Схоластические универсалии являются обобщениями на основе случайного опыта. Процесс обобщения на основе таких понятий является стихийным, т.к. при этом душа того или иного человека воспринимает только те черты объекта, которые с наибольшей силой влияют на нее. Эти понятия очень неопределенны. Например, человек для одного - прямоходящее животное, для другого - смеющееся, для третьего - разумное существо и т.п.

Универсальные понятия Спиноза относит к числу неадекватных идей. Схоласты к тому же онтологизируют универсалии в духе реализма. Спиноза, как и Гоббс, обращается к номиналистической традиции. Он предупреждает от ошибок, в результате которых смешивается "универсальное с единичным и вещи лишь мыслимые или сущности абст­рактные - с реальными существами". Спиноза критикует схоластический вербализм, фетишизирующий слова, и противопоставляющий их вещам.

Спиноза в итоге приходит к концептуализму, начинает трактовать абстрактное знание как знание частичное. Слова - это знаки вещей, существующих в воображении. Спиноза предостерегает от отождествления слов и вещей в воображении с самими вещами. Спиноза говорил, что "слова сначала находятся толпой, а затем употребляются философами". Спиноза прямо предлагает различать "образы, слова и идеи". Он счи­тает, что большинство разногласий в философии возникает "или вслед­ствие того, что люди неправильно выражают свои мысли, или вследствие того, что неверно истолковывают чужие".

Спиноза видел, что несовершенство опытного (первого) и абстрактного (второго) знания порождают споры, ведущие к скепти­цизму . Он резко отрицательно относится к скептицизму. Но он понимал, что ни опытное, ни абстрактное знание не могут опроверг­нуть скептицизм. Для этого нужно иметь достоверное знание. Таковым знанием Спиноза считал второй в полной мере род познания - рассудок , или интеллект . Интеллект оперирует общими понятиями, прежде всего математическими. Такие понятия лишены субъективизма, являются полностью истинными. Доказательством этого Спиноза считал постоянную связность таких понятий в дедуктивном процессе выводного знания, всегда приводящем к достоверным результатам. Спиноза называл логи­ческую деятельность ума "как бы неким духовным автоматом".

Деятельность ума как "логического автомата" совершенно нечувст­венна. В этом ее преимущество перед воображением. Дедуктивный ум схватывает вещи "изнутри ". Если сила воображения прямо пропорциона­льна количеству чувственных контактов человеческой души с внешним миром, то сила логической связности адекватных идей разума обратно пропорциональна количеству таких контактов.

Спиноза неустанно стремился к выявлению логической природы идей. Именно согласно своей логической природе идеи обладают функциями суждения - утверждения или отрицания.

Третьим родом познания Спиноза считал интуицию . Но интуицию он, как и Декарт, трактовал, прежде всего, интеллектуалистически. Интуиция вместе со вторым, интеллектуальным, на основе ума, родом познания противостоит первому роду познания - непосредственно-опытному и чувственно-абстрактному, или имагинативному (имажинативному ). Уже ум генетически не связан с опытным знанием, тем более нет такой связи у интуиции. Интуиция неразрывно связана с рассуждающим умом, т.е. вторым родом познания.

В общих понятиях обнаруживается взаимопроникновение интуи­ции и дедукции. Обычные универсалии образуются на основе неустой­чивого опыта, они продукт искусственной абстракции . Общие же понятия, по Спинозе, выражают подлинные свойства вещей. Они непосредственно, и в этом смысле интуитивно, даны уму.

Интуитивное знание , заключенное в общих понятиях, имеет непосредственное отношение к познанию сущностей, природы вещей. Из них могут быть выведены все свойства последних. Это путь определения достоверно­сти идей в их отношении к объективному миру вещей. Такая полная объективность достоверных, адекватных идей делает природу, мир полностью познаваемыми. Так Спиноза приходит к позиции панлогизма , что отмечал и за что высоко ценил его Гегель.

Спиноза стремился увязать понятие ясного и внимательного ума ссоставлением точных, недвусмысленных определений данного понятия. Определения общих понятий (интуиции) являются анали­тическими суждениями , т.е. такими, в которых предикат раскрывает признаки субъекта. Истинность этих суждений вытекает из самого со­держания субъекта и предиката и не зависит от эмпирического обоб­щения, характерного для всякой универсалии. Построение таких поня­тий спасает нас от субъективизма, а значит и от скептицизма. Такие понятия и раскрывающие их аналитические суждения дают нам имманентный критерий истинности .

Этот критерий Спиноза называет адекватной идеей, которая постигается интеллектуальной интуицией и выражается в точных дефинициях (определениях). Такую идею нет необходимости соотносить с объектом, ибо "как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи". Неадекватные, опытно-абстрактные идеи наряду с ложью, заключают в себе долю истины . Инту­итивно-аналитические идеи заключают в себе только истину. Поэтому последние и могут служить критерием истинности.

Спиноза абсолютизирует адекватные истины , отрывая их от опытного, чувственного знания. Такие идеи, по Спинозе, являются единственно возможными и не имеющими истории.

В своей трактовке адекватных идей Спиноза опирается на математические знания своего времени. Форма доказательств в Евклидовых "На­чалах " для Спинозы представлялась эталоном достоверности и убеди­тельности для любого человека, способного к логическому мышлению. Спиноза считал, что понимание "Начал" Евклида не требует знания "жизни, занятия, характера автора, ни кому, ни на каком языке и когда он писал". На основании этого Спиноза формулирует свой "геометрический способ ".

"Геометрический способ" представляет собой вариант синтетического метода. Попытка применения такого метода к философским вопросам не имеет прецедентов в истории философии. Она основывалась на убежденности Спинозы в возможности исчерпывающего и окончательного познания как природного, так и человеческого бытия. С помощью интеллектуальной интуиции Спиноза хотел добиться познания целостности мира. Спиноза различает два рода идей ума, или интеллекта:
1) идеи, которые разум образует "абсолютно" и 2) идеи, образованные из других идей. Так, любое тело воспринимается человеком как результат движения каких-то плоскостей, плоскость - как результат движения линий, линия - движения точки. Но такие идеи возникают в опытно-абстрактном познании. Человеческий же дух с полной силой проявляется тогда, когда он полностью действует из себя, из собственных глубин. На этом пути разум рож­дает верховную из всех идей - идею актуальной, завершенной бесконеч­ности , раз и навсегда данной. Эту идею, подобно Декарту, Спиноза трак­товал как самую ясную из всех наших идей . Ясность ее интуитивна, ибо она не требует никакой другой идеи, более общей, чем она сама. Главная идея кладет начало всем другим идеям, составляя самый глубокий фундамент достоверного знания. Только отправ­ляясь от этой идеи, можно постичь "всю природу, как она реально су­ществует в себе".

Первенство идеи актуальной бесконечности означало у Спинозы первенство Бога как последней основы бытия и истинности. Он говорил: "Или ничего не существует, или существует также и существо, абсолютно бесконечное", и далее: "Бог... - первая причи­на всех вещей, а также причина самого себя - познается из самого себя". Фактически Спиноза восстанавливает онтологический аргумент в пользу божественного бытия. Спиноза утверждает познавае­мость Бога исходя из интуитивного присутствия в нашем уме идеи актуально бесконечного. Вследствие этого Бог Спинозы деперсонализи­руется и дезантропоморфизируется . Бога можно понимать умственно, но его невозможно представить образно. Бог полностью тождественен субстанции. Спиноза дает следующую формулу для это­го: Бог, или субстанция, или природа (точнее: Бог и/или субстанция и/или природа ). Сливающийся с субстанцией Бог не обладает никакими особыми творящими функциями. Бог-субстанция , будучи совершенно свободным, действует, однако, в силу необходимости собственной природы, не обладая никакой свободой воли, никакой произвольностью. По Спинозе, "в природе неттворения, а только порождение". Бог-суб­станция характеризуется как природа порождающая, или производящая . Это интуитивно-умозрительно постигаемая природа. Мир единичных вещей, постигаемых чувственно-абстрактным знанием, - это природа порожденная, или произведенная .

Спиноза убежден в том, что с помощью глубокого интуитивно-дедуктивного знания можно представить единич­ные вещи как порождения единой и единственной субстанции. Он выска­зывает следующее положение: "вся природа составляет один индивидуум, части которого, т.е. все тела, изменяются бесконечно многими спосо­бами без всякого изменения индивидуума в его целом".

Конкретные вещи, мыслимые высшим родом знания в качестве порож­дений единой и единственной субстанции, становятся модусами , т.е. единичными проявлениями этой субстанции. Вещи-модусы онтологи­чески тождественны, они различаются только своей познавательной данностью. Чтобы объяснить разнообразие модусов единой и единствен­ной субстанции, Спиноза вводит понятие атрибута субстанции, как бес­конечного в своем роде, в отличие от абсолютно бесконечного, чем является субстанция как единое целое. Основных, решающих атрибутов субстанции два - протяженность и мышление . Двух атрибутов, по Спинозе, достаточно, чтобы человеческий ум мог постигать субстанцию в ее конкретности.

Спиноза утверждает, что не только человек, но и все другие индивидуумы природы "хотя и в разных степенях, однако же все одушев­лены". Правда, живые индивидуумы природы, кроме человека, Спинозу мало интересуют. В человеке чувственное знание составляет низший род, подчиненный его высшей интуитивно-дедуктивной деятельности. Именно под интуитивно-дедуктивную деятельность подводил онтологический фундамент Спиноза своим учением о субстанции, модусе и атрибуте. Адекватные идеи, которые постигаются интуитивно-дедуктивно, равным образом укоренены в качестве сущностей вещей в объективном бытии. Это своеобразный гилоноизм (новый термин, обозначающий объектив­ность, "материальность" человеческого ума).

Познаваемость мира Спиноза трактует не только как гносеологи­ческий принцип, но и как принцип онтологический, восходящий к такому атрибуту субстанции-природы-Бога, как мышление. В его панлогизме сливаются и онтология, и методология, и гносеология, а значит и логика. Интеллигибельная (интеллектуальная, познаваемая) сторона всех пред­метов и явлений природы существует не менее объективно, чем сами предметы и явления. Протяженность и мышление - это лишь два аспекта одной и той же действительности. Спиноза отождествляет идеальные, логические и материальные, вещные связи. Происходит отождествление логического основания и физической причины, действия физической причины с логическим следованием. "Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей". Спиноза вво­дит еще одно понятие - бесконечного интеллекта , как того, что по оп­ределению познает всегда все ясно и отчетливо. Этот интеллект - результат онтологизации высшей интуитивно-дедуктивной способности и деятельности человеческого духа (так возвращается антропоморфизация ).

Бесконечный разум у Спинозы отнесен к порожденной, сотворенной природе, к миру модусов, к миру конечных человеческих духов. Но это особый, бесконечный модус, который осуществляет роль связующего звена между атрибутом субстанции - мышлением и конкретным мышлением отдельных людей. Бесконечный интеллект можно понимать как сово­купность идей, развертывающихся в природе параллельно формирующимся, определяющимся вещам (ср. Гегель).

"Параллельным" модусу мышления в природе выступает бесконечный модус движения и покоя как нечто единое. Он является посредствую­щим звеном между протяженностью как атрибутом субстанции и миром конкретных единичных телесных вещей.

Спиноза выступал последовательным критиком телеологического объяснения природы и человека. Он считал, что телеология (будь то трансцендентная теология или имманентная) искажает наши представления о подлинной связи причины и действия, затемняет представления о ближайших причинах.

Спинозу можно считать одним из радикальных механистических детерминистов . Он, однако, использует категории случайности, возможности и необходимости. Для первого, чувственно-абстрактного рода познания все вещи и события выступают как случайные, или возможные (у Спинозы эти термины синонимичны). Это следствие того, что чувственно-абстрактное знание всегда есть знание фрагментарное. Познание же целостного мира, превращающее разрозненные единичные вещи в модусы единой субстанции, Спиноза называет познанием "в аспекте вечности" . Такое познание вскрывает иллюзию случайности всех вещей и событий, их независимости от субстанции и убеждает в их необходимости.

Жесткая, однозначная связь причины и действия , устраняя случайность, превращает её в субъективную видимость, рождаемую неадекватностью познания. Тем самым вскрывается иллюзорность бесчисленных чудес, переполнявших тогдашнее религиозное сознание. Своим подходом Спиноза разрушал понятие чуда как чего-то необъяснимого, иррационального. Чудо, согласно Спинозе, есть чистый абсурд.

Спиноза проводил в своих сочинениях дезантропоморфизацию понятия закона , трактуемого как закон природы. Закон природы он чётко отличал от общественного закона, зависящего от "людского соизволения". Законы природы выражают взаимодействия не единичных вещей, а модусов. Они отражают не столько условия конкретного времени, сколько безусловность вневременной субстанции с её атрибутами.

Некоторые исследователи квалифицируют учение Спинозы как фатализм . Спиноза отвергал такую оценку своего учения. Фатализмом он считал воззрение, согласно которому всё всегда направляется внеприродной личностью Бога. Спиноза такого Бога не признавал. Можно считать, что фатализм Спинозы - это нерелигиозный фатализм.

В деятельности человека, как части, "частицы" природы, чётко проявляется второй атрибут природы - мышление .

Но и здесь действуют законы природы , которым подчиняется деятельность души, или ума. Познающий ум состоит из совокупности идей. Душа определяется как идея собственного тела. Идеи чувственного познания, наиболее смутные, выражают пассивную сторону человеческой души. Но душа способна к осознанию и собственных идей. В этом проявляется её активная сторона, связанная с рационально-интуитивным познанием. Так выявляется самонаправленность человеческого сознания, именуемая Спинозой "идеей идеи тела ", или "идеей души ". Эта активность ума делает человека субъектом - центром непрерывной мыслительной деятельности.

Соотношение телесно-чувственной и интуитивно-интелектуальной сторон человеческой души (психофизическая проблема в варианте Спинозы) характеризуется в следующей обобщающей формулировке: "Ни тело не может определять душу к мышлению, ни душа не может определять тело к движению, ни к покою, ни к чему-либо другому". В отличие от Декарта, с его психофизическим дуализмом, у Спинозы мы обнаруживаем своеобразный монистический параллелизм .

Придерживаясь номиналистического подхода, Спиноза считал, что человеческая душа не представляет собой никакого субстанциального целого. Она всегда слагается из дискретных мыслей - идей. В ней не может быть особых способностей, как то: разумение, желание, любовь. Нет в ней и воли. Но люди имеют противоположный опыт. Они считают, что их поступки зависят от их и только от их соизволения. В ответ на это Спиноза говорит, что свободная воля - это одна из наиболее распространённых универсалий, т. е. псевдообобщений. Люди обычно осознают свои желания, не понимая причин, их вызывающих. Отсюда их убеждение в свободе своей воли. В действительности воля - универсальное понятие, обобщающее бесчисленное количество отдельных мыслей - идей. Каждая из этих идей обладает определенной степенью истинности. В меру истинности - они утвердительны, аффирмативны . В меру ложности мысли-идеи - отрицательны, негативны . В понятии воли , согласно Спинозе, выражена степень утвердительной активности идей. Но люди, философски неподготовленные, не видят частичности своих истин, считают их завершёнными. Отсюда берёт начало убеждение простых людей о свободе своей воли. Свободы воли, согласно Спинозе, нет, ибо нет самой воли как особой способности человеческой души.

У Спинозы "воля и разум… - одно и то же".

Спиноза, как и многие другие, пытался разобраться в проблеме человеческих страстей . Аффект у него выражает состояние, как души человека, всегда наполненной теми или иными идеями, так и его тела. Способность тела к действию может увеличиваться или уменьшаться под влиянием соответствующих аффектов. Эмоциональную жизнь человека Спиноза сводил к аффектам влечения, желания (каковым становится осознанное душой влечение), радости, печали. В качестве причин аффектов Спиноза чаще всего рассматривает идеи. Чувственно-абстрактное познание рождает пассивные аффекты (страсти). Такие аффекты-страсти сугубо индивидуальны. Заполняя всё сознание, они подавляют сознательные стремления и действия, связанные с высшим родом познания. Приводят человека к своеобразному рабству .

Отрицая свободу воли, Спиноза вместе с тем утверждал возможность человеческой свободы . Свобода - противоположность необходимости, принуждения, насилия. Понятие свободы - следствие высшего рода познания - интуитивно-дедуктивного, которое постигает всеобщую необходимость. В результате такого познания аффекты-страсти трансформируются в аффекты-действия , в основе которых лежит сила разума. Активные аффекты выражают существо человеческой природы, сконцентрированное в разуме. Разумно-интуитивное познание субстанции-природы позволяет немногим мудрецам добиться господства над собственными аффектами-страстями. Возникает созерцательная свобода, равносильная "познавательной любви к Богу". Это свобода как страсть к познанию (ср. платоновский эрос), ведущая мудреца к глубокому удовлетворению и даже счастью.

Отвергая обычные представления о бессмертии индивидуальной души в её чувственном своеобразии, Спиноза утверждает безличное бессмертие высшей, теоретической способности индивидуальной души , через которую каждая душа сопричастна логической структуре мира.

Чувственно-абстрактного сознания и познания недостаточно для образования морали . Для этого необходимо совершенно достоверное знание. Именно такое знание поднимает философов-мудрецов до состояния свободы и делает их свободными людьми.

С помощью номиналистической методологии Спиноза осмысливал основные категории этики - добро и зло. Добро - это некоторая польза, являющаяся разновидностью удовольствия. Зло - некоторый конкретный вред, приводящий к неудовольствию. Не отрицая значения Библии, Спиноза подчёркивал то, что нравственные правила могут быть "доказаны из общих понятий". У Спинозы, "свободные люди", руководствующиеся разумом, живут только по такой морали. Всякий, кто стремится разработать действенную моральную доктрину, должен "не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и клясть их, а познавать". Спиноза отмечал значение наслаждения для преодоления "мрачного и печального суеверия". Но он решительно осуждал стремление к наслаждению ради него самого. Это вытекало из его низкой оценки чувственного знания, тем более, когда именно оно провозглашается высшим родом познания. В спинозовском идеале свободного человека, или мудреца, сущность человеческой природы сконцентрирована в разуме.

В духе концепции "двух истин " Спиноза решительно отрицал всякую ценность Библии в деле познания подлинной истины, относящейся к объективному миру. Только разум полностью "подчинил себе царство истины". Спиноза отвергал сверхъестественную способность обладания полной истиной у пророков, считал, что пророки опирались на чувственное знание, оставались тёмными и суеверными людьми, придумывавшими всякого рода чудеса и постоянно противоречившими друг другу.

Спиноза считал, что в истолковании Священного Писания , прежде всего Ветхого завета, надо исходить только из его содержания, максимально учитывать исторические обстоятельства составления тех или иных его частей.

Спиноза явным образом представлял союз монархической власти с церковью, "дабы люди сражались за своё порабощение, как за свой благополучие", будучи введены в заблуждение "громким именем религии". Он усматривал причины религиозных суеверий в страхе невежественного народа, руководствующегося лишь чувственным знанием, перед непонятными и грозными явлениями природы. Спиноза считал, что подавляющее большинство народа вследствие недостатков своих умственных способностей живёт, руководствуясь только пассивными аффектами. «Толпу невозможно освободить ни от суеверия, ни от страха». Именно в отношении "толпы" Библия, согласно Спинозе, сохраняет морально-педагогическую функцию: "Писание принесло смертным очень большое утешение".

Спиноза считал Христа историческим лицом. Он характеризовал Христа, в отличие от пророков, как человека, постигшего истину в её адекватной, чисто интеллектуально форме, но не смогшего в той же интеллектуальной форме проповедовать истину народу, не только евреям, но и "всем языкам". Спиноза игнорировал догмат воскресения Христа.

Спиноза не считал своё учение атеистическим, тем более, антирелигиозным. Но он видел, что все официальные религии основаны на невежестве и предрассудках. Подлинная религия , по Спинозе, означает высшую мудрость, которая имеет своей основой максимально достоверное знание. "Суеверие имеет своей основой невежество, а религия (истинная - СХ ) - мудрость".

И. Ньютон о познании

Исаак Ньютон (1643 - 1727 гг.) - человек, деятельность которого можно считать высшим достижением "века гениев ". Заведовал физико-математической кафедрой в течение более 30 лет. Основные направления исследований Ньютона - оптика, механика, астрономия, объединявшиеся на основе математики в единую науку. Эту науку он именовал "натуральной философией ".

Ньютон превратил эксперимент в главное средство целеустремлённого исследования природы. Эксперимент у него зависел от точного математического осмысления результатов. Уже в ранних "Лекциях по оптике " Ньютон подчёркивал, что безупречное владение математическимзнанием - первое условие для достижения сколько-нибудь значимого результата в "натуральной философии".

В ходе физических изысканий Ньютон сделал эпохальное открытие - дифференциальное и интегральное исчисление. Он открыл явление дисперсии света (различной преломляемости), показал сложность белого света, который считался тогда чуть ли не самой простой (беспримесной) субстанцией.

Ньютон обобщил открытия Коперника, Галилея, Кеплера, Декарта. Результаты обобщения изложены в знаменитом сочинении "Математические начала натуральной философии ", которые многими считаются самым выдающимся произведением за всю историю естествознания.

Продолжая исследования, Ньютон занялся практической деятельностью. С 1703 г. и до конца жизни он был президентом Лондонского королевского общества . Некоторое время был депутатом парламента.

Деятельность Ньютона ярко иллюстрирует одну из главных закономерностей развития философии - взаимодействие философско-мировоззренческого и специально-научного знания. Механика Ньютона, как точная наука, намного усилила воздействие специального знания на философские концепции. Ни одно специальное научное произведение прошлого не оказало на философию такого воздействия, как ньютоновские "Начала ".

Ньютон подчёркивал, что использует в своих исследованиях два взаимосвязанных метода - аналитический и синтетический . Посредством первого устанавливаются силы и простейшие законы природы на основе тщательного наблюдения и изучения. Такая основа научной деятельности Ньютона привела его к максиме, известной практически всем: "Гипотез же я не измышляю. Всё же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезою, гипотезам же метафизически, физическим, механически, скрытым свойствам не место в экспериментальной философии". Нужно учитывать, однако, исторический контекст этих слов.

Пафос Ньютона была направлен против "гипотез ", которые никак не подтверждались фактами и не вели к математически безупречной системе. Данное высказывание, начальную его часть следовало бы понимать так: "Домыслов не сочиняю" (В. В. Соколов). У Ньютона можно найти использование предположений, которые потом проверялись опытом (гипотеза в современном смысле этого слова). Он писал в другом месте: "гипотезы должны подчиняться природе явлений, а не пытаться подчинить всё себе, минуя опытные доказательства" . Известен факт использования Ньютоном гипотезы эфира для объяснения действия тел друг на друга. Гипотезами, были положения Ньютона о механической природе теплоты, об атомистическом (корпускулярном) строении материи (вещества) и др.

Вторая часть метода Ньютона - синтетическая - была гипотетико-дедуктивной, т. е. такой же, как и у Галилея, только математически намного более строгой. Методология Ньютона вела к трактовке научного объяснения как математического описания фактов, фиксируемых в опыте. Он требовал в одном из четырех правил своих "Начал ": "Не должно требовать в природе других причин, сверх тех, которые истинны и достаточны для объяснения явлений" (ср. "бритва Оккама ").

Ньютон неприязненно относился к метафизике, которая развивалась на континенте. Но он, естественно, не мог обойтись без максимально общих понятий, что в принципе невозможно. Это, прежде всего, понятия абсолютного пространства и абсолютного времени . Ньютон понимал материю как косную массу, способную к движению лишь благодаря воздействию внешних факторов. Таким фактором у Ньютона выступала таинственная сила тяготения . Но конкретное движение - перемещение с места на место, фиксируемое в опыте, - всегда относительно, соответственно, должны быть относительными пространство и время. На этом основании, кстати, Гоббс говорил об акциденциальности (производности) пространства и времени. Это не устраивало, однако, Ньютона. Абсолютные пространство и время нужны ему как некая постоянная косми­ческая шкала для измерения всех бесчисленных конкретных движений. Ни то, ни другое не воспринимается в чувственном опыте, что ве­ло его к признанию Бога . Он писал: "... изящнейшее соединение Солнца, планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого Существа". Но религиозность Ньютона больше определялась убеждением в непознаваемости Бога, отдаленное представление о котором мы можем получить по некоторой ана­логии. Ньютон пустое пространство определял как "чувствилище Божье". Его религиозность носит скорее традиционно-богословский ха­рактер. Ньютон даже написал "Толкование на Апокалипсис ", вполне ортодоксальное богословское сочинение. Ньютон соединял в своем мировоззрении, казалось бы, несовместимые вещи - бурное развитие научного знания, с одной стороны, и религиозные по­иски своего времени - с другой.

Похожая информация.

Спиноза Соколов Василий Васильевич

3. Достоверное познание и рационализм Спинозы. Роль интуиции и «геометрического метода»

Несовершенства как опытного, так и абстрактного знания порождают бесплодные споры, часто ведущие к скептицизму. Борьба против скептицизма занимает значительное место в методологии и гносеологии Спинозы. Чтобы уяснить причины этой борьбы, следует иметь в виду неоднозначность философских и социальных функций скептицизма.

Возникнув в античности, это направление отражало некоторые существенные особенности научно-философского мышления той эпохи, в частности отсутствие тогда экспериментального знания. Вместе с тем острие скептицизма в античности было направлено против многочисленных религиозных представлений, особенно с тех пор, когда эти представления стали оказывать все более мощное воздействие на философские учения, порождая теологические идеи, претендовавшие на абсолютную значимость и безошибочность. Когда скептицизм в ряду других античных философских учений был возобновлен в эпоху Возрождения в особенности французским гуманистом и философом Монтенем, он и тогда приобрел прежде всего антидогматическую и антитеологическую функцию, ибо подрывал притязания многочисленных христианских теологов на незыблемость тех «истин», которые они проповедовали и защищали.

Однако скептицизм скрывал в себе и другую сторону. Она состояла в подрыве притязаний на возможность достичь достоверных знаний не только в области теологии, где такие притязания действительно не имели под собой логических оснований, но и в области науки, где достоверность истин составляет одно из решающих оснований для их существования. И нужно сказать, что многие теологи рассматриваемой эпохи перед лицом энергичного наступления науки на религию стали поощрять некоторые скептические умонастроения и учения и стали видеть в них не столько врагов, сколько союзников. Это и объясняет решительное отвержение скептических аргументов рядом передовых философов изучаемой эпохи, особенно теми из них, кто подобно Декарту видел в достоверности математического знания высший образец и критерий всякого другого знания.

Спиноза - один из наиболее видных философов-антискептиков, ибо «с ними… не может быть речи о науках» (8, 1 , 334). Одна из весьма существенных причин рассмотренного выше отношения Спинозы к эмпирическому знанию состояла в невозможности на основе его рассеять скептическое истолкование познания. Отражая смутный и колеблющийся опыт индивида, неадекватные идеи представления скорее подкрепляют аргументы скептиков, чем опровергают их. В значительной мере то же самое приходится утверждать и относительно абстрактного знания, состоящего из универсальных понятий.

Совершенно другой характер носит, согласно Спинозе, знание рационально-разумное, математико-геометрическое прежде всего. Его истины носят сверхиндивидуальный характер, ибо связь между субъектом и предикатом в суждениях математического типа совершенно необходима. Такие истины, называемые Спинозой общими понятиями (notiones communes), полностью лишены, по его убеждению, каких бы то ни было элементов субъективизма. Именно такие понятия, выражающие адекватную истинность, составляют основу принципиального единства человеческого разума. Утверждение его - один из устоев рационализма передовых философов рассматриваемой эпохи.

Второй род познания Спиноза называет рассудком (ratio) или разумом (intellectus). Он чаще употребляет последний термин.

Общие понятия, какими оперирует этот род познания, суть прежде всего понятия математические. Они представляются философу-рационалисту единственно адекватными, истинными. Свидетельство такой истинности он усматривает в постоянной связности данных понятий в дедуктивном процессе выводного знания, всегда приводящем к достоверным результатам. Логическая связность, системность с точки зрения рационалистической методологии Спинозы представляет важнейший критерий, отличающий адекватную истинность рассудка от неадекватной, только частичной истинности представления. Если деятельность представления, первого рода познания подчиняется случайным привычкам ассоциаций, то деятельность рассудка, или разума, совершается по строгим законам логического следования. Абсолютизируя их, автор «Трактата об усовершенствовании разума» называет человеческий ум, развивающий дедуктивный процесс выводного знания, «как бы некиим духовным автоматом» (8, 1 , 349).

Другая решающая особенность разума, отличающая его от воображения, состоит в нечувственном характере его деятельности. Если на стадии представления человеческая душа определяется в своей деятельности внешними вещами, так или иначе детерминирующими ее тело, воздействующими на его органы чувств, то на стадии рассудка, или разума, она «определяется к уразумению сходств, различий и противоположностей между вещами изнутри», а не «извне , случайно встречаясь с вещами», как это имеет место на предшествующей стадии (там же, 431). Сила воображения и интенсивность представления прямо пропорциональны количеству чувственных контактов человеческой души с внешними вещами. Логическая же связность адекватных идей разума, напротив, обратно пропорциональна такого рода контактам, ибо, «чем более действия какого-либо тела зависят только от него самого и чем менее другие тела принимают участия в его действиях, тем способнее душа его к отчетливому пониманию» (там же, 415).

Борьба против скептицизма и еще более того стремление отстоять суверенность «естественного света» человеческого ума от непрекращавшихся посягательств сверхъестественного «откровения божия», весьма характерные для Декарта, в еще большей мере были свойственны Спинозе и стали одной из первых причин его утверждения о нечувственном характере адекватных истин, слагавшихся в дедуктивную систему. «…Вещь тогда постигается, когда она усваивается чистой мыслью помимо слов и образов», - писал автор «Богословско-политического трактата», ибо «невидимые вещи и те, которые суть объекты только духа, могут быть видимы не иными какими очами, как только посредством доказательств…» (8, 2 , 70, 182).

Ориентация Декарта, Спинозы и других рационалистов рассматриваемого века на математическое знание, дедуктивные цепи которого расценивались как модель всякого знания, с необходимостью требовала признания неких исходных положений в качестве истин, присущих самому человеческому уму, который без них просто не был бы способен ни к какой познавательной деятельности. Сама такая необходимость вытекала из сугубо неисторического истолкования человеческого мышления, особенно высших его функций. В этом отношении философия XVII столетия мало чем отличалась от философии предшествующих веков. Указанная сторона рационалистической гносеологии названного века неразрывно связана с проблемами интуиции.

В предшествующей традиции интуиция истолковывалась иногда как непосредственное, чувственное, созерцание. Еще чаще под интуицией понимали непосредственное интеллектуальное познание, которое никак не связано с дискурсивной, логической, деятельностью. Такое понимание было, в частности, свойственно мистикам-пантеистам, настаивавшим на возможности непосредственного контакта с бесконечным и безличным богом.

Великие рационалисты данного столетия, начиная с Декарта, осмысливая математическое познание и обобщая его методы, переосмыслили и понимание интуиции. Интуиция, писал Декарт в «Правилах для руководства ума», отнюдь не может быть отождествлена с чувственным знанием. Напротив, это «простое и отчетливое… прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция…» (20, 86). Из этого сугубо рационалистического декартовского определения интуиции совершенно очевидна ее интеллектуальная природа. В противоположность иррационалистической, мистической традиции предшествующей и современной ему религиозно-идеалистической философии в истолковании интуиции Декарт тесно увязывает ее с логическим процессом, считая, что последний просто не может начаться без некоторых исходных, предельно ясных понятий и положений.

Понимание интуиции как непосредственного контакта с бесконечным божественным существом, присутствующим как во всей природе, так и в человеческой душе, молодой Спиноза первоначально, по всей вероятности, почерпнул в пантеистической традиции. Следы такого понимания, особенно четкие в «Кратком трактате о боге, человеке и его счастье» и в «Трактате об усовершенствовании разума», мы находим и в «Богословско-политическом трактате», и в ряде писем Спинозы, и даже в «Этике». Но в последних произведениях явно взяло верх картезианско-рационалистическое истолкование интуиции как интеллектуальной. Она определяется философом как третий род познания. Характерно, что все три рода познания не раз иллюстрировались им следующим математическим примером.

Даны три числа, и нужно найти четвертое, пропорциональное им. Купцы, не мудрствуя лукаво, отыскивают это число по способу, который в свое время сообщили им другие люди, не приводя никаких доказательств. Это и характерно для первого рода познания и для того способа восприятия, который философ назвал восприятием «понаслышке». Но к правильному решению можно прийти и чисто эмпирическим путем - посредством перемножения всех чисел, пока не будет выведено общее положение, согласно которому искомый результат получается умножением второго числа на третье и делением полученного числа на первое. Этот способ иллюстрирует познание «из беспорядочного опыта». Математики же, понимающие природу пропорции, знают, какие числа пропорциональны между собой, и поэтому находят искомое число безо всякого затруднения. Их действия и иллюстрируют третий способ восприятия и второй род познания, осуществляющийся в форме определенной дедукции.

Но еще выше него четвертый способ восприятия, составляющий третий род познания. Это как раз интуитивное знание, которое сразу, мгновенно схватывает соразмерную пропорциональность заданных чисел. Но хотя, таким образом, искомая истина в этом случае усматривается непосредственно, тем не менее сама эта непосредственность опосредствована предшествующим знанием математика. Последний был бы просто не способен к интуитивному решению такой задачи, если бы предварительно не знал правила пропорциональности и не пользовался им. Тем самым интуитивный акт оказывается неразрывно связанным с актами дискурсивными. Тождественность их результатов может быть и подвергнута практической проверке и выражена в словах.

Таким образом, уже этот пример свидетельствует об интеллектуалистическом истолковании Спинозой интуиции.

Но мы не находим у великого рационалиста ни сколько-нибудь четкого размежевания сфер приложения второго и третьего родов познания, ни однозначного определения последнего. Совершенно ясно, однако, из «Этики», что оба этих способа познания как источник достоверных истин противопоставляются первому роду чувственно-абстрактного, имагинативного знания как источнику практически необходимых, но совершенно недостоверных истин. Необходимая связь двух высших родов познания и тем самым интеллектуальный характер интуиции явствует и из того, что по категорическому убеждению автора «Этики» она не может возникнуть из первого рода познания, а только из второго (см. 8, 1 , 607). Ведь оба они - сверхчувственны.

Взаимопроникновение интуиции и дедукции проявляется в «материи» рационально-достоверного познания - общих понятиях. В противоположность универсальным понятиям, сформировавшимся на основе всегда неустойчивого опыта и являющимся продуктами более или менее искусственной абстракции, общие понятия непосредственно, интуитивно даны уму. В силу этого они и составляют, по Спинозе, «фундамент рассуждения», исходный пункт дедуктивной цепи, приводящей к достоверному результату.

Совершенно очевидно, что Спиноза покидает здесь позиции номинализма, на которых он стоял в истолковании абстрактного знания. Последовательный номинализм Гоббса стал у английского материалиста важнейшим элементом его сенсуалистической теории познания. Отсюда отрицание Гоббсом интуиции и интуитивного знания как состоящего из истин, совершенно не зависящих от нашей чувственной информации. Рационализм же Декарта и Спинозы неотделим от признания интуитивности некоторых важнейших истин, без которых невозможен весь последующий процесс рационально-дедуктивного познания.

Интуитивное знание, согласно Спинозе, имеет и непосредственное отношение к познанию сущностей вещей. Называя их также природами вещей, из которых могут быть выведены все свойства последних, философ мыслит сущности как некие вечные, вневременные истины (см. 8, 1 , 78; 2 , 68). Понимаемые таким образом сущности отнюдь не могут быть определены исходя из универсальных понятий, как это обычно делали схоластики. Они могут быть определены исходя из общих понятий и путем составления правильных, точных определений, дефиниций. Подчеркивая вслед за Гоббсом значение составления таких определений, представляющих собой «возможно точные объяснения знаков и имен, которыми обозначаются соответственные предметы…» (8, 1 , 175), Спиноза в отличие от него связывает составление определений с деятельностью интуиции, постигающей сущности вещей. И здесь Спиноза выступает как рационалист-картезианец, стремящийся «объяснять не значение слов, а сущность вещей», давать не словесные, а предметные определения (там же, 512).

Такие определения должны представлять собой аналитические суждения , истинность которых с необходимостью вытекает из содержания субъекта и предиката и совершенно не зависит от полного случайностей и противоречий эмпирического обобщения, лежащего в основе универсальных понятий. Из самого определения треугольника, его «сущности» вытекает равенство его углов двум прямым. Увязывая, таким образом, интуитивное знание с составлением точных определений, выражающихся в аналитических суждениях, Спиноза совершенствует декартовское определение интуиции, цитированное выше. В последнем истинность интуиции определяется такими признаками, как предельная простота, ясность и отчетливость мыслимых посредством нее понятий. С точки же зрения автора «Этики», такого ощущения истинности еще недостаточно для полной уверенности в ней, ибо оно может заключать в себе более или менее значительный элемент субъективизма. Истинность интуиции становится для всех бесспорной, если она выражена в точных определениях, аналитических суждениях. Только выявление таких суждений, выражающих самую сущность вещей, спасает нас от всякого субъективизма, а тем самым и скептицизма. Вместе с тем оно доставляет, согласно Спинозе, имманентный критерий истинности .

Для рационализма Декарта истинные, прежде всего интуитивные, понятия выражают наиболее глубокую сущность объективного мира природы. С точки же зрения номинализма Гоббса точность определений сама по себе не имеет отношения к вещественному миру. Спиноза подобно Декарту трактует истину как такое знание, которое выражает совершенно объективные свойства и связи вещей («формальные», то есть выражающие некие формы, или сущности, вещей). Но истинную идею, постигаемую посредством интуиции и выражаемую в точных дефинициях, рационалист обычно называет такой адекватной идеей (idea adaequata), «которая, будучи рассматриваема сама в себе без отношения к предмету, объекту (objectum), имеет все свойства или внутренние признаки истинной идеи» (8, 1 , 403).

Адекватная идея аналитически выражает свою истинность и не требует соотнесения ее с предметом. В силу этого она и представляет собой имманентный критерий истинности. Отсюда центральный принцип спинозовского рационализма в его учении об истине: «Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи» (там же, 440).

Совершенно очевидна несостоятельность этого сугубо рационалистического истолкования критерия достоверности знания, игнорирующего практическую деятельность людей, посредством которой даже наиболее ясные понятия постоянно сопоставляются с вещами и уточняются в процессе такого сопоставления. Как метафизический рационалист Спиноза не видит необходимости в такого рода сопоставлении. Адекватные идеи, устанавливаемые посредством интуиции и выражаемые в точных дефинициях, составляют абсолютность истинности , противопоставляемой относительности лжи, связанной с опытно-абстрактным знанием.

Именно в силу своей абсолютности адекватные идеи, общие понятия, развертывающиеся в аналитические суждения, и могут служить критерием истинности, показателем степени правдивости наших знаний. Ведь в них преобладают неадекватные идеи, почерпнутые в опыте, а в этих идеях истина и ложь перемешаны в самой различной степени. Адекватные же идеи доставляют эталон достоверности, посредством которого подлинное знание может быть отличено от смутных, недостоверных мнений.

Противопоставление Спинозой знания, почерпнутого в опыте, и знания, обязанного своим происхождением собственно умственной деятельности человека как знания недостоверного и достоверного, отражало ряд установок в истолковании знания, характерных как для его эпохи, так в значительной мере и для многих предшествующих веков, начиная с античности. Кое в чем оно отражало истолкование знания, присущее всей домарксистской философии. Оно отражало, во-первых, сугубо неисторическое понимание высших, теоретических функций человеческого ума, в особенности интуиции, что и в античности, и тем более в эпоху средневековья приводило к обожествлению этих функций. В эпоху Спинозы передовые философы, как и сам он, встали на путь секуляризации, рассматривая указанные функции как чисто человеческую деятельность. Но и они были далеки от историзма в понимании этих функций, которые они тесно увязывали теперь с математическим знанием. Абсолютизируя последнее, они видели в достоверном знании - существенно отметить отсутствие тогда такого важного раздела математики, как теория вероятностей, - главное проявление «естественного света» человеческого ума в его противоположности сверхъестественному «откровению божию», как и всему смутному и неустойчивому, что связывалось с чувственным опытом.

Абсолютизация математического знания в его элементарной форме, восходящей к Евклидовым «Началам», едва ли не наиболее яркое свое выражение нашла в том, что сам Спиноза называл «геометрическим методом». Если открытие подлинных истин, выражаемых общими понятиями, происходит, как считал Спиноза вслед за Галилеем, Декартом, Гоббсом и другими философами его века, с помощью аналитического метода, разлагающего исследуемый объект на максимально простые элементы, то воссоздание целостной картины осуществляется синтетическим методом. Автор «Этики» и называл его геометрическим. Спиноза предпринял в этом главном своем произведении грандиозную попытку применить аксиоматический метод к изложению всего круга философских знаний, включая сюда и сферу человеческого поведения, труднее всего поддающуюся обобщению.

Эта установка Спинозы стала наиболее радикальным проявлением рационалистической методологии в рассматриваемом столетии. Автор «Этики» использовал в нем приемы Евклидовой геометрии, забывая о том, что строгость ее аксиом, постулатов, теорем, точность ее доказательств основывается на однозначности ее понятий и терминов. Вне сферы математики, в особенности в области человеческой жизни, такого рода точность составляет скорее исключение, чем правило. Многозначность философского языка легко разрывала геометрическую схему изложения «Этики», и сам автор вынужден был все чаще и чаще отказываться от нее, прибегая к многочисленным схолиям, прибавлениям и предисловиям, в которых он обычно более ясно и сжато излагал свою точку зрения. В целом «геометрический способ» изложения в сущности затрудняет чтение «Этики», многие принципиальные положения которой нередко формулируются в случайном контексте.

Будучи убежден, что с помощью «геометрического способа» он излагает вневременную логику мира природы и человека, Спиноза в духе своего века исходил из сугубо неисторического понимания человеческого познания. И в этих условиях естественно, что он видел в Евклидовых «Началах» образец достоверности, ибо понимание этого произведения доступно каждому человеку, наделенному способностью к логическому мышлению. Такое понимание, говорит автор «Богословско-политического трактата», не требует знания «жизни, занятия, характера автора, ни кому, на каком языке и когда он писал» (8, 2 , 119).

Однако, подчеркивая неисторизм спинозовского истолкования познания, свойственный в сущности и всем другим философам того века, нельзя не отметить, что известные, хотя и небольшие, элементы исторического истолкования познания мы находим у автора «Трактата об усовершенствовании разума». Опровергая здесь аргументацию скептиков, отвергавших возможность достоверного знания на том основании, что нет ни одного устойчивого критерия такого знания, и отодвигавших такой критерий в бесконечность, философ доказывал несостоятельность скептицизма, ссылаясь на практику человеческого познания и действия. Согласиться со скептиками и признать, что люди ничего не в состоянии познать, поскольку у них никогда нет устойчивого критерия такого познания, все равно что признать невозможность для людей начать, например, ковать железо. Ибо для этого необходим молот, сделать который можно только другим молотом, и так до бесконечности. Между тем люди обычно начинают с того, что делают самые простые орудия, с помощью которых создают более сложные, все более и более совершенствуя их. Точно так же обстоит дело с «умственными орудиями», которые тоже совершенствуются в процессе познания, ибо человеческий дух, «больше понимая, тем самым приобретает новые орудия, при помощи которых еще легче расширяет понимание» (8, 1 , 329 и 331).

Нам остается рассмотреть еще один смысл, в каком философ толкует интуитивное знание. Этот смысл почерпнут философом из пантеистической традиции и отсутствует в методологии Декарта. Под интуицией Спиноза понимает также постоянное стремление человеческого духа к целостному охвату объекта, завершаемому познанием наиболее грандиозного объекта, каким является природа-вселенная. И лишь тогда, когда осуществлено это последнее знание, можно считать завершенной мировую связь всех истин. Лишь на этой ступени полностью выявляется абсолютный характер истины, которая и освещает бесчисленные ступени ложности-истинности, ведущие к ней. Такой интуитивно-целостный охват всей Вселенной называется познанием ее разумом «с точки зрения вечности» (sub specie aeternitatis).

Максимальная целостность знания, достигаемая в масштабе всей Вселенной, с необходимостью приводит Спинозу к выводу о существовании в самой природе такой объективной способности, которую он назвал бесконечным разумом (intellectus infinitus). Его определяющее свойство - познавать всегда все ясно и отчетливо. Совершенно очевидно, что этот метафизический идеал завершенного в масштабе всей Вселенной знания представляет собой онтологическую проекцию того неисторического взгляда на высшую теоретическую способность человеческого духа, о которой говорилось выше.

Одно из важнейших его свойств состоит в способности к образованию двоякого рода идей. Некоторые идеи разум образует «абсолютно, а некоторые из других». Творческая способность человеческого духа, совершенно не зависящая от его телесно-чувственной деятельности, с наибольшей силой проявляется именно в образовании идей первого рода - идей бесконечности, а точнее говоря, идеи актуальной, завершенной, раз навсегда данной бесконечности. Вторые идеи - это все идеи количества, всегда ограниченные и зависящие от других идей. Так, любое тело воспринимается нами как результат движения каких-то плоскостей, плоскость - движения линий, а линия - движения точки (см. 8, 1 , 356).

Решающей идеей Спинозе представляется идея абсолютной, актуальной бесконечности как наиболее ясная изо всех идей человеческого духа, если ему удается полностью отрешиться от смущающих дух чувственных идей. Эта главная идея кладет начало всем другим идеям (см. там же, 332 и 351) и составляет самый глубокий фундамент достоверного знания (см. 8, 2 , 122). Отправляясь от нее, можно постичь «всю природу, как она реально существует в себе» (8, 1 , 168).

Самый общий вывод интуитивно-рационалистической методологии Спинозы состоит в том, что максимально достоверное, подлинно философское понимание природы достигается не тогда, когда мы исходим из опытно-чувственных идей, начиная с познания внешних тел, а только тогда, когда отправляемся из глубин собственного духа. И только в этом случае философски мыслящему уму удается полностью преодолеть свою субъективность и выйти на широкие просторы природы-вселенной, ибо «то, что заключается в уме объективно, необходимо должно существовать в природе» (8, 1 , 388). Уже с начала своей философской деятельности нидерландский мыслитель был убежден в том, что четко сформулировано в «Трактате об усовершенствовании разума», а именно - в единстве, «которым дух связан со всей природой» (там же, 323). Теперь нам и пора обратиться к этому учению о природе.

Из книги Спиноза. Его жизнь и философская деятельность автора Паперн Г А

ГЛАВА VIII. ФИЛОСОФИЯ СПИНОЗЫ Метафизический элемент. – Основные понятия. – Психология. – Нравственное учениеМы не берем на себя непосильной задачи на нескольких остающихся в нашем распоряжении страницах дать сколько-нибудь полное изложение философии Спинозы. Все, что

Из книги Мои показания автора Сосонко Геннадий Борисович

Часть 2 ДОСТОВЕРНОЕ ПРОШЛОЕ

Из книги Моя жизнь в искусстве автора Станиславский Константин Сергеевич

Достоверное прошлое (Р.Ваганян) В начале 70-х годов на арену вышла целая плеяда молодых многообещающих шахматистов. Это было одно поколение: Анатолий Карпов, Ян Тимман, Любомир Любоевич, Ульф Андерссон, Энрике Мекинг, Золтан Рибли, Дьюла Сакс. Андраш Адорьян, Эуге-нио Торре,

Из книги Пуанкаре автора Тяпкин Алексей Алексеевич

Линия интуиции и чувства «Чайка»Еще одна серия наших постановок и работ шла по линии интуиции и чувства. К этой серии я бы причислил все пьесы Чехова, некоторые Гауптмана, отчасти «Горе от ума», пьесы Тургенева, инсценировки Достоевского и др.Первой постановкой из этой

Из книги С Антарктидой - только на "Вы": Записки летчика Полярной авиации автора Карпий Василий Михайлович

Рождение нового метода «Пуанкаре начинает как Коши», - одобрительно заметил как-то один из ведущих профессоров Сорбонны. Он имел в виду широкое разнообразие работ молодого математика, опубликовавшего статьи по фуксовым функциям, по теории обыкновенных

Из книги Чарли Чаплин автора Кукаркин Александр Викторович

Верь интуиции Казалось бы, дела идут неплохо, но радоваться почему-то не хочется. Ничего не меняется в деле обеспечения полетов, но такому положению дел есть хоть объяснение - каждый год создается, практически, новый летный отряд, которому некогда заглядывать в будущее,

Из книги Мсье Гурджиев автора Повель Луи

Глава V. НОВАТОРСТВО МЕТОДА

Из книги Демокрит автора Виц Бронислава Борисовна

Из книги Спиноза автора Соколов Василий Васильевич

Из книги Спиноза автора Стретерн Пол

Глава I. Эпоха и жизнь Спинозы Веком гениев называют некоторые историки науки и философии XVII столетие, когда родился и умер Спиноза. Для этого имеются солидные основания.Достаточно вспомнить, что именно в этот век опубликовали свои философские и научные произведения

Из книги Гуго Коллонтай автора Хинц Хенрик

2. Истолкование абстрактного знания и номиналистическая тенденция у Спинозы В эпоху господства средневековой схоластики в ней существовали два основных гносеологических направления - реализм и номинализм.Реализмом стали именовать многочисленные учения, которые

Из книги Кухня. Записки повара автора Овсянников Александр

Жизнь и труды Спинозы Барух (или Бенедикт) де Спиноза родился 4 ноября 1632 г. в Амстердаме в семье португальских евреев-сефардов – их фамилия происходит от названия города Эспиноса на северо-западе Испании. Его семья иммигрировала в Голландию, где они смогли отказаться от

Из книги автора

Из произведений Спинозы Первые восемь определений, на которых Спиноза основывает «геометрическое» доказательство своей системы: I. Под ПРИЧИНОЮ САМОГО СЕБЯ (causa sui) я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может

Из книги автора

Хронология жизни Спинозы 1632 г.?В Амстердаме родился Спиноза.1646 г.?Родился Лейбниц.1648 г.?Окончание Тридцатилетней войны, разорившей обширные области Германии и Центральной Европы.1650 г.?Смерть Декарта.1654 г.?Смерть отца Спинозы и последовавшая за ней судебная тяжба с

Из книги автора

Из книги автора

Я следую не разуму, а интуиции 12 октября 2011, 12:15 дняВ последнее время я следую не разуму, а интуиции. Я с рождения двухполушарный, то есть у меня развиты оба полушария, я писать могу обеими руками, в школе мне легко давались как точные науки, так и гуманитарные, да и